Алексей Апухтин - Профессор бессмертия (сборник)
- Название:Профессор бессмертия (сборник)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Феникс
- Год:2005
- Город:Москва
- ISBN:5-222-05845-X
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Алексей Апухтин - Профессор бессмертия (сборник) краткое содержание
В сборник включены мистические произведения русских писателей конца XIX — начала XX века — А. Н. Апухтина («Между смертью и жизнью»), М. В. Лодыженского («Невидимые волны»), К. К. Случевского («Профессор бессмертия»).
Книга будет интересна широкому кругу читателей, и в особенности тем, кто интересуется вопросами религиозной мистики.
http://ruslit.traumlibrary.net
Профессор бессмертия (сборник) - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
— Вы сегодня уезжаете, — сказала она, опустив глаза. — Что такое случилось?
— Не твое дело, — отрезал Алексей Петрович, — после узнаешь. Захара мне позови, да поскорее!..
Явился Захар.
— Ну, Захарушка, здравствуй, — сказал Алексей Петрович ласково, как только на это был способен. — Ну, что твой барин?.. Доктор говорил, что это отойдет… Что, он все еще лежит?..
— Очень они плохи-с, — сумрачно отвечал Захар. — Рука у них скрючена-с, и на ногах стоять не могут. Они вместе с Маскаевым ночью за сорок верст куда-то ездили. Дорогой, надо полагать, простудились… Теперь все у них разболелось, и мурашки по рукам и ногам бегают. Очень они жалуются. По временам даже вроде как бы судороги в ногах-с…
— Он теперь спит? — спросил Сухоруков.
— Сейчас проснулись, — отвечал Захар. — Фершал из Троицкого приехал. Будет им пиявки ставить…
— Ступай к сыну, — сказал Алексей Петрович, — предупреди его, что я сейчас приду.
Старик Сухоруков вошел к больному, когда Василий Алексеевич не спал и не был в забытьи. В комнате никого не было; больной лежал под белым одеялом, лежал неподвижный, с особым, новым для Алексея Петровича выражением печальных глаз, устремленных на одну точку. На лбу Василия Алексеевича сложилась характерная поперечная морщинка. Правая рука поверх одеяла была неестественно притянута к лицу. Пальцы этой руки были как-то странно, некрасиво согнуты.
При входе Алексея Петровича взгляд сына упал на отца. Больной слабо улыбнулся и сказал:
— Вот какой я, дурак, лежу… Видишь, отец, совсем никуда я негодный…
Нелегко было Алексею Петровичу увидеть таким своего сына. Совесть мучила его, и ему хотелось каяться.
— Я пришел к тебе, Василий, — не без усилия заговорил старик Сухоруков, — пришел прощения у тебя просить…
— Пустяки, — отвечал Василий Алексеевич, — мы оба с тобой горячие… Вот и все.
— Пришел прощения просить, — продолжал Алексей Петрович. — И слышишь, Василий, чтобы не поминать нам этого… чтобы совсем забыть…
— Полно, отец, — тихо улыбнулся больной, — я тебя знаю. Когда людям круто приходится, все может случиться.
— Да что же это с тобой в самом деле? — заговорил иным тоном Алексей Петрович. — Откуда такая необыкновенная напасть? Ну, ударил я тебя — это было. Но откуда это все взялось, — говорил Алексей Петрович, указывая на скрюченную руку, — с чего ты обезножел?
— Не спрашивай, долго рассказывать, — отвечал Василий Алексеевич. — Завтра расскажу, когда соберусь с силами…
— Завтра не придется, Васенька. Завтра я буду далеко отсюда, буду катить на почтовых в Питер… Да что же это я? Я тебе еще главного не сказал! — спохватился Алексей Петрович. — Дядюшка-то твой Александр Петрович, сенатор-то наш, приказал долго жить… И представь себе, он оставил нам наследство, и порядочное, больше двухсот тысяч… Это совершенно как в сказке… Совсем даже невероятно.
— Я так и знал, что все обойдется, — спокойно, без всякого удивления отозвался на эту новость больной. — Мать нас недаром удержала…
При этих словах на лице Василия Алексеевича появилась торжествующая улыбка…
— Недаром она нас удержала, — повторил он, — а ты мне тогда не поверил… Теперь сам видишь…
Сказав это, Василий Алексеевич с той же торжествующей блаженной улыбкой закрыл глаза и добавил:
— Видишь, как хорошо все вышло… И я выздоровлю; я в этом не сомневаюсь, а ты поезжай…
Алексей Петрович понял, что не следует больше тревожить сына. Он подошел к нему, наклонился и поцеловал его в лоб с искренним горячим чувством.
— Поправляйся, Васенька, поправляйся, — сказал он. — Я тоже не сомневаюсь, что ты поправишься. А меня ты совершенно прости, — сказал он еще раз. — Ведь оба мы с тобой такие сумасшедшие… Что поделаешь!.. Такая уж наша порода сухоруковская.
В этот же день Алексей Петрович выехал из Отрадного в Петербург.
Из своей командировки возвратился доезжачий Маскаев и порадовал Василия Алексеевича удачей. Он привез молодому барину отысканную драгоценность — крест на золотой цепочке. Все обошлось благополучно. Колдун против обыска не спорил. «Барин ваш сам закинул свое добро, — говорил он охотникам, — ну и ищите евоную вещь, коли он вас за ней прислал… Очень мне она нужна».
Ощущая на шее драгоценный крест, Сухоруков нравственно ободрился — тяжелый камень свалился у него с сердца.
Приехал доктор. Он нашел в больном некоторое улучшение и решил поставить Василия Алексеевича на костыли. Доктор боялся только, что согнутая рука больного будет этому мешать. Однако с помощью левой руки, державшей костыль довольно твердо, и с помощью Захара, охватившего молодого барина за талию, Василия Алексеевича удалось пересадить с постели на кресло к открытому окну. Правда, ноги его были слабы, но не настолько, чтобы больной не мог ими передвигать.
Сидя в кресле, Василий Алексеевич жадно впивал в себя свежий воздух. Ему вдруг безумно захотелось покурить. Доктор и это позволил, и тогда Сухоруков, страстный курильщик, с наслаждением начал затягиваться из поданной Захаром трубки, набитой знаменитым в те времена «Жуковым» табаком. Больной видимо оживал. Ему хорошо сиделось у окна, расположенного в тени на северной стороне дома.
Ободрив больного надеждой на выздоровление и дав несколько указаний, доктор сейчас же уехал. В то время в докторах была всеобщая недостача; доктор был один на целый уезд.
Хорошо сиделось у окна Василию Алексеевичу. Стояла чудесная погода; было совсем тихо и нежарко. День клонился к вечеру. Косые тени от дома и деревьев тянулись по зеленому газону; перед окном был богатый цветник, а дальше видна была старая липовая аллея, густая и тенистая.
Василий Алексеевич отдался своим размышлениям. Размышления же его были все те же — он старался проникнуть в существо пережитых им за последнее время впечатлений, и вот у него начала слагаться своя очень оригинальная религия, совсем отличная от христианской. Христианскую религию он продолжал по-старому не признавать. Христос для него был просто человек — человек, несомненно, великий, но, по существу, такой же пророк, как и другие пророки, как, например, Магомет или Зороастр. Если народ верит в Христа — это очень хорошо, — думал Василий Алексеевич, — но эта религия не для него, Сухорукова. Он выше этих детских воззрений… Какая же его вера?.. Какие его основы?..
У Василия Алексеевича начинало слагаться верование, что в мире имеются две категории сверхприродных сил, которые, как он теперь убедился, влияют на людей. Силы зла и силы добра. Силы эти приходят к человеку извне; но не все люди это понимают и чувствуют. Многим кажется, что они сами в себе эти силы носят. Он же, Сухоруков, теперь узнал, что есть как бы особые вихри зла и добра, которые существуют независимо от людей и на людей влияют. Вихри злые иногда всецело захватывают существа слабые или страстные, и те им отдаются и бороться с ними не могут, принимая их за что-то роковое, — отсюда понятие о роке у древних. Но между этими вихрями есть и силы добрые, охраняющие человека. Когда он, Сухоруков, с Батогиным колдовали в лесу, разве не добрые силы оградили тогда старуху Незванову от ударов колдуна?.. Есть между людьми такие счастливцы, как, например, он, Сухоруков, у которых имеются свои добрые защитники… Его, Василия Сухорукова, доброе божество — это его мать… Только он этого раньше не знал, а теперь недавно в этом убедился. Не будь матери, он совсем бы погиб от вихрей злых и, что всего ужаснее, погиб бы нравственно…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: