Владимир Короленко - Том 2. Рассказы 1889-1903

И показалось мне, что я сейчас разгадаю что-то такое, что должно объединить все это: и эти высокие мерцающие звезды, и этот живой шорох ветра в ветвях, и мои воспоминания, и то, что случилось… В юности это ощущение бывало у меня часто… Когда свежий ум искал разгадки всех вопросов и большой правды. И когда казалось иной раз, что вот-вот уже стоишь у порога и что все становится ясно… А потом все исчезает.

Сидели мы долго. Потом Рогов встал.

— Что же вы теперь? — спросил я.

— Не знаю, — ответил он, — что тут нужно… Но пока, кажется мне, надо итти туда, где теперь Гаврило и Елена…

А сам стоит… Так как многое понимал я тогда яснее, чем обыкновенно, то и тут понял, что он ждет, чтобы я протянул ему руку. Я протянул, и он вдруг припал к ней, страстно и долго…

А потом оторвался и пошел… прямо по улице. А я смотрел ему вслед, пока была видна тонкая фигура моего бывшего ученика.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Некоторое время в купе стояло молчание, нарушаемое только клокотанием поезда, сквозь которое доносился протяжный свисток. Хлопнула дверь, по коридору прошел кондуктор, объявляя на ходу:

— Станция Н-ск. Десять минут.

Павел Семенович торопливо встал, взял в руки небольшой чемоданчик и, кивнув с какою-то грустною лаской своим собеседникам, — вышел из вагона на площадку. Я тоже стал собирать свой багаж, так же как и господин в золотых очках. Петр Петрович оставался один в купе. Посмотрев вслед Павлу Семеновичу, когда за ним закрылась дверь, он улыбнулся господину в золотых очках, покачал головой и, помотав пальцем около своего лба, сказал:

— Всегда был чудак… А теперь, кажется, не все дома. Слышал я, что службу он бросил. Бегает по частным урокам…

Господин в золотых очках пристально посмотрел на него, но ничего не сказал.

Мы вышли.

Дело с точки зрения репортажа оказалось мало интересным. Присяжные оправдали Гаврилу (Елену не судили), а Рогова признали виновным в подстрекательстве, но заслуживающим снисхождения. Председателю много раз пришлось останавливать свидетеля Павла Семеновича Падорина, бывшего учителя, то и дело уклонявшегося от фактических показаний в сторону отвлеченных и не идущих к делу рассуждений…

1903

Зап. книжки — Короленко В. Г. Записные книжки. М., 1935.

Избр. письма — Короленко В. Г. Избранные письма: В 3 т. М., 1932–1936.

Короленко в восп. — В. Г. Короленко в воспоминаниях современников. М., 1962.

Очерки и рассказы — Короленко В. Г. Очерки и рассказы. СПб., 1886–1903.

Полн. посм. собр. — Короленко В. Г. Полное посмертное собрание сочинений. Гос. изд-во Украины, 1923–1928.

ПСС (1914) — Короленко В. Г. Полное собрание сочинений: В 9 т. Пг., 1914.

Собр. соч. — Короленко В. Г. Собрание сочинений: В 10 т. М., 1953–1956.

Птицы небесные *

Впервые: Рус. ведомости. 1889. № 224, 229, 233, 236. В основе рассказа — впечатления от путешествия Короленко в 1887 г. совместно с А. И. Богдановичем в расположенный в пятидесяти верстах от Нижнего Новгорода Оранский монастырь, откуда ежегодно приносили в город икону, считавшуюся чудотворной. Для встречи и проводов иконы собирались большие толпы людей.

Тени *

Впервые: Рус. мысль. 1891. № 12. Идею этого рассказа Короленко пытался сформулировать в 1887 г. в набросках рассказа «Чужой мальчик». Черновой вариант написан в 1884 г. в Крыму, работа над рассказом продолжалась и в 1890 г. В основу произведения положены сочинения Ксенофонта, диалоги Платона «Критон» и «Федон» и «Апология Сократа», то есть речь, которую якобы произнес Сократ перед афинским судом, защищая самого себя против обвинений, предъявленных Мелитом и поддержанных сообвинителями Анитом и Ликоном. Смысл рассказа Короленко пояснял в письме Н. К. Михайловскому 3 марта 1893 г.: «С великим наслаждением прочитал я Вашу статью о Мережковском и особенно рад был встретить строки об истинном религиозном чувстве и об истинном идеализме (…) Мой взгляд на этот предмет высказан (к сожалению, очень неясно) в „Тенях“. Нужно глядеть вперед, а не назад, нужно искать разрешения сомнений, истекающих из положительных знаний, а не подавления их в себе. Всякий — кто служит истине, хотя бы и самой беспощадной — служит и божеству, если оно есть, потому что, если оно есть, — то оно, конечно, есть и истина» (Собр. соч. Т. 10. С. 175).

Потидея — колония, основанная Коринфом на юге Македонии, с которой афиняне вели длительную войну, требуя присоединения ее к Афинскому союзу. В 431 г. Сократ участвовал в осаде Потидеи.

Делосские празднества — празднества на острове Делос в Эгейском море, где находилось старинное святилище Аполлона.

Гелиасты — члены гелиэи, то есть афинского суда присяжных.

Цикута — ядовитое растение, из семян которого готовился яд для приговоренных к смертной казни.

Эриннии — в древнегреческой мифологии богини-мстительницы.

…как говорит великий поэт… — Далее неточная цитата из «Илиады» Гомера (песнь 6).

…справедливость слов, сказанных поэтом… — Далее следует вольный пересказ слов Ахиллеса, обращенных к Одиссею из «Одиссеи» Гомера (песнь 11).

…нет ни дороги, ни герма… — Гермы представляли собой каменные или бронзовые колонны, увенчанные. головой Гермеса — покровителя людей на путях жизни. Они стояли на дорогах, перекрестках, площадях.

Орк — латинское обозначение подземного царства. Соответствует греческому Аиду.

Парки — богини судьбы в греческой мифологии, прядущие и обрывающие нить жизни человека.

Гекатомба — жертвоприношение из ста быков.

Гомер говорит… — Далее следует цитата из «Илиады» Гомера (песнь 21).

Судный день («Иом-Кипур») *

Впервые: Рус. ведомости. 1891. № 43, 47, 48, 58, 61, 69, 77. Написан в декабре 1890 г. Первоначальное заглавие: Жид, черт и мельник; с подзаголовком: Может, быль, а может, и небывальщина. Короленко несколько раз предлагали перевести этот рассказ на украинский язык. Он, в частности, отвечал: «Насчет „Иом-кипура“ у меня уже раз спрашивали из Киева, и я не могу и теперь ответить ничего другого: у меня насчет этого рассказа есть свой план. Хочу попытаться изложить его по-малорусски сам, потом попрошу добрых земляков поисправить и издам с картинками, которые у меня так вот и стоят перед глазами, да сам не могу исполнить. Поэтому пока что должен отклонить предложение о переводе» (Собр. соч. Т. 10. С. 170). На украинский язык Короленко свой рассказ так и не перевел.

Отвечая на письма и статьи о содержании этого рассказа и еврейского вопроса, поставленного в нем, Короленко так объяснял свою позицию в письме от 14 июня 1900 г.: «Взгляды мои на еврейский вопрос до известной степени высказаны печатно. Кроме публицистических заметок в „Русском богатстве“, могу указать на „Судный день“… Я родился и жил в юности в Западном крае, евреев знаю хорошо, с некоторыми из них меня соединяли отношения юношеской дружбы, с другими судьба сводила в трудные минуты жизни, и до сих пор я дорожу завязавшимися в то время крепкими товарищескими связями. Это, конечно, относится к людям интеллигентным, но и этого было бы достаточно, чтобы сделать меня горячим противником всякой антиеврейской исключительности. Масса еврейская состоит из трудящихся классов, и если все-таки в так называемом „национальном характере“ евреев можно заметить (в сгущенном, пожалуй, виде) черты, отличающие весь уклад современной жизни, основанной на конкуренции и эксплуатации, то, во-первых, это все-таки черты не специфически еврейские, а во-вторых, их интенсивность в значительной степени объясняется исключительностью и общим бесправием. Бороться нужно с самыми явлениями, а не с их национальной или иной оболочкой…» (Собр. соч. Т. 10. С. 299–300).