Глеб Успенский - Из деревенского дневника

Но не только критики из рядов либеральных народников были недовольны Успенским. Такая представительница революционного народничества, как В. Н. Фигнер, которую высоко чтил Успенский, также была огорчена его очерками. «Зачем, — говорила она ему при встрече, — рисовать деревню такими красками, что никому в нее забраться не захочется и всякий постарается от нее подальше». Успенский в ответ очень мягко определил позицию революционерки-народницы: «Она требует: подай ей мужика, но мужика шоколадного!» (В. Н. Фигнер. Полное собрание сочинений, т. III, М., 1932, стр. 121). Собственно такого же шоколадного мужика требовал изображать и Г. В. Плеханов, стоявший тогда на позициях народничества. В статье 1878 года «Об чем спор?» на страницах той же «Недели» он обвинял Успенского в неправильном изображении деревни, в слишком пессимистическом воззрении на деревенскую жизнь.

Другой разновидностью народнической критики была точка зрения П. Н. Ткачева, с наибольшей полнотой высказанная в его большой статье «Мужик в салонах современной беллетристики». Ткачев стоит за правдивое изображение деревенской жизни, и он дризнает за очерками Успенского многие достоинства в этом отношении. Но Ткачеву, как народнику, дороги общинные «устои» деревни, которые он считает, несмотря на все имеющиеся отрицательные явления, жизненными. Поэтому для Ткачева неприемлемы многие выводы Успенского. Считая противоречивыми ряд суждений Успенского (о происхождении фальшивых взглядов на народ, о барщине, интеллигенции и др.), Ткачев зачеркивает все теоретические выводы автора очерков «Из деревенского дневника», признавая ценность лишь сообщенных им фактов. Ткачев выдвигает тезис, столь часто затем повторяемый в литературе об Успенском: «Публицист в нем постоянно вредит беллетристу» («Дело», 1879, № 8, стр. 15). Вместе с тем Ткачев, сравнивая Успенского с Златовратским, говорил: «…в его очерках современная деревня и современный мужик отражаются несравненно живее и рельефнее, чем в очерках г. Златовратского» (там же, стр. 15, 31).

Своеобразную позицию по отношению к Успенскому и его очеркам заняла группа народников, с которыми Успенский был близок или по «Отечественным запискам», или по другой литературной и общественной деятельности. Такие критики, как Н. К. Михайловский, Н. С. Кривенко, А. М. Скабичевский и др., при всем различии их высказываний, имели общее в том, что они, защищая Успенского от особенно резких нападок, вместе с тем считали картины, рисуемые Успенским, односторонними, излишне мрачными и неприемлемыми, если их не дополнить более «светлыми» картинами очерков народника Златовратского. Сам Златовратский в очерках «Деревенские будни» на страницах «Отечественных записок» вступил также в полемику с Успенским. Михайловский, выступая в качестве «друга» Успенского, стремился «оправдать» его, а сами очерки представить как не имеющие обобщающего значения. Таковы основные отклики народнического лагеря на очерки Успенского.

С яростными нападками на Успенского выступила реакционная пресса. Славянофильская газета «Русь» писала: «Народ, каким изображает Гл. Успенский, может возбудить отвращение, досаду, презрение, негодование, все что хотите, только не любовь» («Русь», 1882, № 3, стр. 22). Не менее ожесточенно нападала на Успенского и газета «Новое время».

Положительную, но малосодержательную оценку очеркам Успенского дали некоторые органы либеральной печати (газета «Новости», журнал «Вестник Европы»). Подлинный демократизм крестьянских очерков Успенского был им глубоко чужд.

Многочисленные и разноречивые отклики критики на очерки заставили выступить самого писателя. В «Отечественных записках» за 1878 год в № 11 появляется ответ Успенского на критику, озаглавленный: «В объяснение недосказанного». (В отдельном издании 1860 года он составил «Отрывок четвертый» второй части, см. стр. 533–546 настоящего тома). Успенский не отступает здесь от своих позиций, — наоборот, он еще более остро критикует существующие неверные взгляды на народ, осуждая прежде всего народническую литературу. Подготовляя очерки к первому отдельному изданию, Успенский сохранил их полемический пафос. В специально написанном предисловии «От автора» (см. стр. 531–532 данного тома) он вновь разъясняет правильность своей позиции. При подготовке же Собрания сочинений он не считает столь важным сохранение полемического пафоса первых публикаций. Самые значительные перемены в издании 1884 года и связаны прежде всего с ослаблением публицистической антинароднической направленности очерков. Опущен ряд мест, где говорится об индивидуализме крестьян, их темноте, узкости их миросозерцания. Убрал Успенский яркую зарисовку переделки общинных земель (переделы земли народники любили изображать как доказательство общинного духа мужика). Смягчены места, где с особенной силой изображены наиболее неприглядные проявления частнособственнической природы крестьян (например, убийство конокрада Федюши). Совершенно исключена глава, являвшаяся отповедью на народническую критику его очерков. Сделан и ряд мелких исключений в духе смягчения антинароднических высказываний в первых публикациях. Так, например, снято острое замечание об общинных порядках: «Общественные порядки могут меня разорить, но уж помочь мне стать на ноги — нет, не помогут».

Сделанные сокращения, не меняя общего смысла зарисованных Успенским картин крестьянской жизни, все же в известной мере ослабляли злободневный, боевой характер очерков, какой они приобрели в пылу полемики с народнической и реакционной литературой и критикой.

В то же время следует отметить, что исправления Успенского не носили однолинейного характера, они шли в разных направлениях, свидетельствующих о сложности размышлений Успенского над крестьянской жизнью и и этот новый период своего творчества.

Если, с одной стороны, он снял ряд мест, направленных своим острием против народнических, либеральных и т. п. представлений о деревне, то, с другой стороны, Успенский в ряде случаев и усиливает антинароднический смысл своих зарисовок деревни. Так, например, еще более подчеркивается критика торжества кулачества и новых, капиталистического типа, «бар» в деревне (образ кулака-немца Адольфа Иваныча); путем некоторых изменений усиливается обобщающая трактовка картин очерков.

Наряду с изменениями идейного порядка Успенский производит тщательную правку очерков в художественном отношении. Изменилось само внешнее оформление цикла. Окончательно определяется заглавие — «Из деревенского дневника»; устраняется деление на части и вместо «отрывков» текст делится на главы; этим самым композиционное единство цикла еще более закрепляется. Включается новый очерк, «Народная книга», составивший девятую главу. Даются развернутые подзаголовки перед каждой из глав. Меткими краткими формулами Успенский в этих названиях передает основной смысл очерков, подчеркивает их направленность, сами названия приобретают значение крылатых слов и выражений.