Афаг Масуд - Свобода

..Потер лицо, откинулся на спинку сидения.

...По мере того, как машина удалялась от городка, глаза почему-то горели... Снова клонило в сон...

А может, все эти переживания, сердечная боль всего лишь сон?.. Ибо если не сон, то великая победа...

Часть 4

...Помощник тут же подскочил подать повешенный на спинке кресла пиджак...

- Не надо, я сам... - сказал он, сунув руки в карманы, подошел к зеркалу.

...Растрепанные волосы, воротник расстегнут, ослабленный и оттого распустившийся узел галстука, посвежевшее после сна лицо - все это выглядело неплохо. Как в прежние времена. Зачесал рукой волосы назад.

- Кто там, внизу?..

- Все здесь, господин Генерал...

- Я спрашиваю о приглашенных...

- И они пришли...

Сердце его дрогнуло:

- Где они?..

- Внизу...

- Их проводили в банкетный зал или...

- Нет, господин Генерал, они пока в вестибюле...

...На мгновение представилась Она с печальным лицом в том же черном шелковом платье стоящая в вестибюле у белой мраморной колонны в числе остальных приглашенных... Тем же взглядом она смотрела на него и, слегка шевеля губами, казалось, что-то говорила...

...Затянул узел галстука.

- Проведите их в зал...

...После ухода помощника он сполоснул лицо, тщательно причесался, надел пиджак и долго стоял перед зеркалом, вглядываясь в себя.

Цвет зрачков изменился...

...Банкетный зал был слишком ярко освещен... Войдя, в первую минуту не мог разглядеть сидящих за длинным уставленным яствами столом. Он обошел стол, по одному здороваясь с каждым. Подав руку последнему, посмотрел на два пустующих стула.

...Ее не было...

...На сердце стало тоскливо, большими шагами прошел он к креслу с высокой спинкой и тихо сказав:

- Еще раз всем добро пожаловать, - сел.

Поглядывая на два пустых места за столом, спокойным голосом, не спеша, долго и размеренно говорил о невинной крови, пролитой в казарме на окраине, об объективных причинах, приведших к этой трагедии, о сегодняшнем положении в стране, о целом ряде проблем, мешающих ему в работе, о том, что делается для блага народа...

...Уже многие годы ему очень нравилось собственное умение говорить часами на любую тему, не споткнувшись ни на едином слове, не запнувшись ни в одной фразе, нанизывать жемчужины слов, и при этом думать совершенно о другом, что не относилось ни к теме выступления, ни к аудитории, перед которой выступал. В такие мгновения некие невидимые силы наполняли его душу и тело, и вместо усталости, он как бы наслаждался, безграничными возможностями проясненного мозга. Такие выступления не утомляли, а напротив, приносили бодрость. После таких выступлений, возвращаясь в свой кабинет, он с неимоверным энтузиазмом работал до рассвета.

...И сейчас, произнося речь, краем глаза он видел пустые мягкие кресла, обитые блестящей кожей цвета Ее платья, и ощущал, как удивительно сжимается от нежности и печали сердце...

...И тут же почувствовал отражение переживаний на лице... Говоря печальным голосом о причинах трагедии, однако понял, что от внимания сидящих за столом не ускользнуло, печальная улыбка выступившая неожиданно на краях губ.

...И правильно, что Она не пришла, - думал он, просчитывая новые варианты встречи с Ней. И во всех вариантах Она в своем черном платье, стройная, с шелковыми короткими волосами, со старинным, родным голосом была бесконечно красива...

...Переходя к пораженному в последнее время параличом военному строительству, он подумал об этом банкете, устроенном для нее, и без Нее превратившимся в бессмысленное, утомительное угощение... От этого вдруг почувствовал боль, коренящуюся где-то в глубинных тайниках души, пронзившую, заставившую содрогнуться все его тело... и умолк.

...В эту минуту ему необходимо было только одно - увидеть Ее, услышать хоть голос. И больше ничего... - подумал он, и, взглянув на людей, со спокойными лицами слушающих его, неожиданно для себя сказал:

- И это все... - и прервав выступление на полуслове, сел.

...Остальные некоторое время неподвижно, с теми же спокойными лицами смотрели на него. Словно не решались удивиться.

Теперь, - подумал он, - вот так будет заканчивать выступления, когда захочет, а при желании вообще не будет выступать, и ни этим людям, и никому вообще до этого нет никакого дела, ему надоело подчиняться черствому механизму, до сих пор с жесткой настойчивостью руководившему им.

- Прошу, приступим к ужину... - и дал знак официанту, в готовности стоящему за его креслом, наполнить его бокал, затем, не прикоснувшись к еде, сделал пару глотков и посмотрел на гостей, осторожно приступивших к трапезе.

- Что-то вас сегодня мало, кажется... - сказал он.

Гости растерянно переглянулись, потом стали взволнованно пересчитывать друг друга, кто-то с противоположного конца стола поднялся и, согнувшись чуть ли не вдвое, что-то пробормотал.

- Что?.. - он терял выдержку. - Говори громче, послушаем, что ты хочешь сказать...

С правой стороны стола, недалеко от него, поднялся седой мужчина и, как в школе, заложив руки за спину, доложил:

- Отсутствуют двое, господин Генерал... Один - отец лейтенанта Муслимова... Он тяжело болен... после гибели сына совсем сдал. И еще не явилась вдова полковника Сеидова...

Мужчина сел.

Он поморщился и потер зачесавшуюся щеку.

- И она больна?..

- Нет... она здорова... - ответил кто-то.

- А почему ее нет?.. - спросил он, чувствуя, что здесь он, кажется, переборщил...

Гости снова стали растерянно переглядываться, пожимать плечами, кто-то опустил голову, другие, испугано глядя на него, отвечали:

- Не знаем...

...Вернувшись к себе, почувствовал странное головокружение. Такого давно не бывало. Еще в коридоре он отпустил помощника, не оборачиваясь, бросил через плечо:

- Спокойной ночи...

- И вам спокойной ночи, господин Генерал, завтра...

- Ровно в десять...

- Слушаюсь... До свидания, господин генерал.

... Телохранители - дюжие парни с телами атлетов - все еще беззвучно шли за ним по мягкому ковру. Так же, не оглядываясь, он бросил им:

- Спокойной ночи... - Но шаги, как тени, сопровождающие его, не стихали.

Он остановился, обернулся, телохранители от неожиданности оказались прямо перед ним, и, глядя в их разрумянившиеся от жары лица, сказал:

- Спокойной ночи, ребята...

- И вам спокойной ночи, господин Генерал...

Прошел в свою комнату. Из-за двери сначала доносились голоса телохранителей, что-то тихо обсуждавших между собой, потом все стихло.

Он переоделся в удобный, мягкий халат, прошел в ванную комнату, открыл воду.

Чувствуя, остужающие лицо, шею холодные струи, он вспомнил времена, когда морозными утрами уплывал в ледяной воде чуть ли не к горизонту, пока не краснела кожа и не перехватывало дыхание...

И вдруг тело его омыла сладкая волна тех, полных страстей и неистовства, опасностей и риска лет...