Анна Матвеева - Голев и Кастро (Приключения гастарбайтера)

Если честно, то он и не переставал о ней думать.

Сергея он снова встречал в ночлежке, но реже и реже - отсюда было далековато до Байру-Алту, да и нуньесовский брат разрешал проверенному кадру время от времени ночевать в магазинчике - экономил на охране. Сам Нуньес вскорости тоже оттаял, стал звать Голева ласково - Колья, потому что Колья Голев старался, делал все, что скажут, и даже больше, а уж после того, как он схватил за руку магазинного воришку, Нуньес прямо прослезился от благодарности, выписал Голеву премию в пять тысяч, подарил бутылку дешевого красного вина и разрешил оставаться в минимеркадо на ночь.

Большие магазины назывались по-португальски гипермеркадо, вообще этот неслышанный прежде язык казался Голеву очень забавным. Например, двухместный номер в скромненьком отеле (он заходил как-то прицениться) назывался "дупло", а спички - "фосфорес".

Постепенно жизнь входила в колею. Голев отдал в прачечную грязную одежду, купил еще одну смену белья и даже откладывал деньги. Через два месяца он снял себе комнатку в дешевейшем из всех возможных пансионов в Алфаме. По утрам он просыпался от крика соседских ребятишек, которые просыпались ни свет ни заря и сразу же выбегали на улицу, подгоняемые родителями: дома было слишком тесно.

И самое главное: он позвонил Таньке. Теперь, когда у него был постоянный заработок, кров и пища, он имел право это сделать.

С колотящимся сердцем купил телефонную карту, закрыл за собой тяжелую дверь уличной будки и набрал домашний севастопольский номер. Долгое молчание, скрежет, попискивание, и потом четкие длинные гудки.

- Алло!

- Танька, - сказал Голев, уткнувшись губами в телефонную трубку, как в шею жены, - Танька, это я.

- Коля?! Коленька, где ж ты, милый мой, дрянь такая, ну почему ты мне раньше-то, сволочь, не позвонил? Где ты? Приехал?

- Нет, Танька, я все еще здесь. Зарабатываю вам деньги.

- Не нужны нам твои деньги дурацкие, приезжай, Коленька, возвращайся, пожалуйста!

Танька заплакала.

Если бы она знала, что у него нет возможности приехать!

- Таньк, потерпи немного, я должен пока еще тут работать, понимаешь? Мне ведь нужно долг вернуть.

- Знаю я про твой долг! Кичитский прибежал, каялся - это я, говорит, Николая погубил, я свел его с ростовщиком! Так вот, Коленька, этого твоего ростовщика грохнули месяц назад!

- Что?

- Грохнули! - кровожадно сказала Танька, перестав плакать. - Там были такие страшные суммы в расписках, что твои семьсот просто потерялись. Уже нашли убийцу, и он сдал заказчика. Так что ты ничего никому не должен, Коля, просто приезжай! Дети так скучают по тебе, и тетя, и я...

- Как ты сама-то?

- Да что я! Все, как прежде, полы мою. Катя мне еще нашла работенку надомную... А вот тетя не очень хорошо, все болеет, жалуется... Коля, милый, приезжай, пожа...

Тут, естественно, карточка кончилась - Голев ведь выбрал самую дешевенькую, трехминутную. Из трубки, в которой только что жил Танькин голос, доносился монотонный бездушный гудок... Голев вынул бесполезную теперь карточку из автомата и зачем-то положил ее в карман рубашки.

Будто кусочек Севастополя в ней остался - маленький кусочек, буквально на одну Таньку.

К языкам он и вправду оказался способным - всего через полгода начал даже думать на португальском, и сны ему снились на португальском. Нуньес даже не верил, что Голев не учил здешний язык раньше, уж слишком бойко у него получалось. А Фатима старалась расширить его словарный запас: брала разные товары с полок и называла их португальскими словами. Голев запоминал их вместе с ее хрипловатым восточным голосом и робкими движениями - как она убирает черную прядку, выбившуюся из-под косынки, повязанной на колхозный манер, как смотрит на него искоса, ожидая ответа, и как сияет, если он ответил правильно.

Однажды Голев спросил, почему ее так зовут, что означает это имя, и девушка начала рассказывать, не забывая говорить медленно и четко.

Фатима - одно из самых популярных португальских имен, но история у него вовсе не восточная, как многим кажется. Заметил ли Колья, сколько тут церквей и как глубоко, несмотря на двадцать первый век, веруют в Господа Бога местные люди? Вот и отец Фатимы, Нуньес, принял христианство, хотя вообще-то он изначальный мусульманин. Приехав в Португалию в поисках работы из бедной аравийской деревни, будущий Нуньес (это имя он принял вместе с новой верой) поразился красоте и величию католичества, его спокойному уважению к пастве и, особенно, мессам - он даже плакал, впервые услышав, как поет хор в Игрэжа да Мемориа. В общем, редчайший случай - мусульманин перешел в иную веру. Единственное - он так и не начал есть свинину, да и к пьянству у него отвращение, впрочем, это ведь не редкость и для христианина, не так ли?

После обретения новой веры Нуньесу начало везти. Он выкарабкался из бедности, выписал сюда всю семью, включая двоюродных братьев и семикисельных сестер, открыл маленький магазинчик, а теперь у него уже целых два минимеркадо - этот и в Байру-Алту, где работает дядя Фатимы. Женился Нуньес на местной, португалке, ее звали Мануэла, но Фатима маму совсем не помнит, она умерла, когда девочке было всего три года. А имя ей такое дали вот почему.

Не очень далеко от Лиссабона есть город - Фатима. До недавнего времени это был захудалый сельский городок, жили все своими фермерскими хозяйствами, пока трое детишек-пастухов не встретили незнакомую женщину в белом платье, от которой исходило необычайно яркое сияние. Старшая из пастушек, девочка Лусия, осмелилась заговорить с незнакомкой, и та попросила ее прийти сюда же ровно через месяц. Другие ребятишки - Франсиско и Жасинта - очень испугались, но согласились молчать о случившемся по просьбе Лусии и этой незнакомки.

Ровно через месяц ребята пришли на это же самое место, и женщина в белом открыла им три тайны. Кстати, все это было в 1911 году. Так вот, по словам Лусии, первая тайна касалась скорого окончания войны. Вторая - рождения опасного государства на востоке, появление которого приведет к страшным бедам и страданиям множества людей, но женщина сказала, что это государство в конце концов развалится. А третью Лусия открыла только святым отцам, но это случилось значительно позже.

Маленькая Жасинта не утерпела и поделилась с матерью, та подняла на уши весь городок, и Лусию прилюдно назвали лгуньей. Тогда пастушка предложила всем желающим прийти на следующую встречу с загадочной женщиной - ровно через месяц.

Ровно через месяц тысяча людей наблюдала, как солнце скачет по небу и пишет слова в воздухе. Отцы церкви немедленно поверили Лусии и официально признали явление Богоматери в Фатиме чудом Господним. Предсказания вскоре начали сбываться, но третье так никто и не предал огласке, по слухам, это предсказание об ужасных бедствиях...