Анна Матвеева - Голев и Кастро (Приключения гастарбайтера)

Танька хрюкнула.

- Орхан, - быстро спохватился Круглянко, - в смысле, рупор. Ха-зе-та! Бесплатная хазета с ТВ-прохраммой для всехо Севастополя. И мне нужны верные люди.

- Но мы ведь никогда ничем подобным не занимались. - Голеву мучительно не хотелось освежать Витину память, но иначе было нельзя. Нечестно.

- Пфе, - сказал Витя, - я уже нанял пять человек, которые съели собаку в этом деле. А вы мне нужны как верные, в смысле, проверенные люди. Николай будет координатором проекта, а Татьяна может пригодиться как наборщик.

- Я умею верстать, - вмешалась Танька, - Гуливатый одно время выпускал рекламные листки.

- Зашибись! Но главной у вас будет такая задача, - Витя поднял кверху коротенький указательный палец, перепоясанный перстнем с моховым агатом, - как только вы почувствуете что-то не то, какие-то сомнения, разговоры, вы сразу же скажете мне. Ясно?

Голевы синхронно кивнули.

- Оклад у вас будет такой. - Витя придвинул к себе розовую квадратную бумажку и небрежно начертал на ней число, при виде которого у Таньки вырвался восторженный стон. - На каждого, - любезно пояснил Витя. - И вообще, - сказал он на прощание, пожимая руку бывшему однокласснику, - я считаю, что людям надо помогать. Если у тебя есть такая возможность.

Голеву вспомнилось, что однажды он уже слышал нечто похожее.

В самое ближайшее время (потому что выборы были назначены на десятое декабря, а сейчас уже сильно пахло осенью, и Витя Круглянко торопился) выяснилось, что в редакторы газеты приглашен не кто иной, как Колобуев, бывший директор бывшего НИИ океанологии.

- А что делать, Коленька? - философски спросил Колобуев после того, как утихла первая радость встречи (абсолютно, кстати, наигранная). - Предприятие мое, можно сказать, похитили: сначала прикупили акции, потом меня же и на улицу попросили. Занимаются фигней - просят гранты под исследования, а потом подсовывают иностранщине филькины грамоты. Вот и пришлось начать совершенно новую жизнь. Зато теперь я не пропаду.

Колобуев решительно потряс кулачком и свел в одну взъерошенные брови. Таньке он почему-то не понравился. Колобуев и впрямь был чересчур подозрительным - особенно в телефонных разговорах. Если его - исключительно из вежливости - спрашивали, как идут дела, Колобуев немедленно интересовался, что имеется в виду, так что собеседник немедленно смущался и проклинал свою вежливость. Еще он очень любил вопросительные обороты: "В каком смысле?", "Вы уверены?" - и часто начинал свои речи со слов: "Я хочу сказать, что..." В целом же Колобуев был предсказуем, как американский боевик группы "В", и работу сумел организовать в сжатые, как и мечталось Круглянке, сроки.

Первый номер газеты Голев и сейчас помнил наизусть, тем более, что на развороте была большая, написанная им собственноручно статья о замечательно порядочном и честном коммерсанте (оксюморон, заметила Танька, вычитывая полосы - она выполняла еще и работу корректора), этническом украинце, свободолюбе Викторе Круглянко. Посреди разворота беззастенчиво располагался огромный блок фотоиллюстраций: В. Круглянко в костюме от Hugo Вoss встречается с избирателями, одетыми в собственные костюмы, В. Круглянко в рубашке от Krizia привозит в детский дом игрушки и питание, В. Круглянко в обнимку с киевским артистом Чепражных (оба в плавках сложно сказать чьего производства и с шарообразными брюшками на фоне Черного моря), наконец, самая крупная фотография представляла В. Круглянко в быту: расплывшись улыбкой, Витя приобнимал за талию пышноторсую женщину с грустными семитскими глазами, мелкой стайкой вокруг них расположились дети разных полов и возрастов. Дети, как узнал Голев, были от трех круглянкинских браков, он согнал их с разных концов города для фотографии с последней женой, матерью двух мальчиков. Ее звали Руфина.

Сложно сказать, какой успех имел первый номер газеты, но Голев так втянулся в процесс, что вскоре возлюбил нехитрую четырехполосицу, как третье свое дитя. Больше всего ему нравился тот момент, когда новый, душистый номер приносили в кабинет, и Голев знал, что на первой полосе он увидит свою фамилию под заметкой, а на второй - свой псевдоним под статьей; он рассматривал свежие выпуски, как будто не самолично вычитывал их вчера, добровольно, вместе с Танькой; перечитывал материалы, которые знал наизусть, разглядывал фотографии, он даже внимательнейшим образом изучал выходные данные и контактные телефоны редакции.

При всем этом Голев прекрасно сознавал, что газетка его - дрянь, и как только Витю выберут (а в этом он не сомневался) депутатом, он немедленно прикроет издание, которое (жаловался Витя) и без того съело кучу денег.

В ноябре, когда до выборов оставалось всего две недели, Круглянко приехал в редакцию поздно - все уже разошлись по домам, и только Голев читал новые тексты, предназначенные для послезавтрашнего номера. Атмосфера редакции успокаивала Голева: погружаясь в дело, он забывал практически обо всем. Вот и Витю Круглянко, решительно и нетрезво распахнувшего дверь пинком ноги, Голев вначале встретил тусклым, неузнающим взглядом. Потом, правда, встрепенулся, машинально перевернул листок текстом вниз и встал, протягивая руку.

- Какой ты худой, Коляля, - завистливо заметил Круглянко, пожимая ладонь Голева и обдавая его коньячно-парфюмерным ароматом. - Не жрешь, наверное, ни черта.

Голев скромно пожал плечами.

- Поехали в рестик, - вдруг зажегся Витя, - тут открыли такое нормальное место, я в шоке!

- Да мне, ты знаешь, домой... - устало объяснял Голев, пока Витя решительно сгребал в охапку курточку Голева и его портфельчик на длинном ремне (ты бы еще ранец носил, заметил как-то Колобуев). - Танька борщ сварила...

- Борщ назавтра еще лучче, - авторитетно сказал Витя и набрал домашний телефон Голевых. - Танюрик, говорит Круглянко. Не теряй своего кормильца ехидный взгляд в сторону Голева, или показалось? - У нас с ним интимное совещание. В смысле, доверительный диалог. О' кей? Ты все понимаешь, я в шоке! Ну, лады.

- Давай не будем ничего заказывать, а просто так посидим, - предложил Голев и сразу же понял, что сморозил явную глупость. Круглянко аж застонал от смеха. Он вообще очень странно смеялся - его словно взрывало изнутри хохотом, и казалось, однажды он может погибнуть от такого приступа смеха. Впрочем, на этот раз обошлось: Витя строго откашлялся и продолжил чтение меню.

Кафе "Бриз", Голев оглядывался по сторонам и вдруг осознал, что был здесь с Танькой несколько лет назад. Тогда это называлось детским кафе "Барвинок", и они пришли сюда всей семьей, с малышами, мамой Юлей и Луэллой. Катя, к счастью, работала, так что ее звать было необязательно. Заказали они целую кучу яств: блинчики с джемом, мороженое, пирожные, газировка - и потом больше часа ждали исполнения заказа.