Наталия Медведева - Лень

До последней минуты Верка не верит, что, помимо списка клубов, баров и ресторанов, Алла снабдит их... своим мужем! Но саша очень хочет, чтобы тот ехал. И он хочет. И Дусик тоже хочет и сам едет. Они все едут! Вместе! Муж, жена, любовник. Посвященный в неверность друг...

Рано утром Верка везет их с сашей к дому Виктора. Саша постанывает от зубной боли. Она останавливается у аптеки и покупает две банки кодеина, по рецепту сашиного родственника, зубного врача. Идти к родственнику лечить зубы саша не хочет - он хочет стонать и чтобы ему сочувствовали. Когда они подъезжают к дому Витьки, он уже спокоен - двойная доза кодеина расслабила и унесла в мир без боли. Видя сашины глаза, Дусик все понимает и вымаливает баночку себе, половину содержимого он тут же проглатывает. Вера останавливает машину в гараже Гринбергов, к дому подъезжает зеленое - эмигрантское - такси, и они едут в аэропорт, чтобы отбыть в Океанию.

# # #

Они не прилетели с туристской группой из Юты, и гавайские девушки не бегут к ним, чтобы надевать гирлянды цветов на шеи, делать полароидные снимки.

Номера зарезервированы в отеле "Мариот", на берегу, и окнами выходят на океан, на котором, как только они входят, начался пожар. Горит катер. С двух соседствующих балконов двадцать второго этажа они видят, как два огненных шара - горящие люди - бросаются в прозрачную, так что дно видно, бирюзовую воду. Над пылающим катером, чуть в стороне, повис в воздухе вертолет. Но он не приближается, боясь, видимо, напором воздуха усилить пожар. Катер взрывается наконец, и вертолет отбрасывает в сторону волной взрыва. По берегу бегут люди в гавайских шортах; к месту взрыва приближается другой катер с людьми в гавайских короткорукавных рубахах. Спрыгнувшие в воду так и не появляются. От взорвавшегося катера идет черный дым, и вертолет лежит будто на ядовито-черной подушке.

Видимо, чувствительность современного человека притуплена. Они спокойно наблюдают трагедию, разыгравшуюся на океане, и их поражает не столько взрыв, сколько прозрачность воды. Тот же Тихий океан на берегу Санта-Моники - цвета ржавчины и всегда агрессивный. Здесь же даже взрыв не смутил спокойствие бирюзовых вод.

- У вас такой же номер, сашулька. - Виктор ехидно глядит на большую кровать.

Эти две кровати, сдвинутые вместе, в своем номере они уже разъединили. "И баба у вас одна и та же", - думает Верка и встряхивает белым платьем, в синих разводах. Чемоданы их лежат на постели открытыми.

- Вы до хуя с собой одежды привезли, - с некоторым презрением говорит Виктор.

- Ее не хватит для посещения и трети ресторанов из списка Аллочки. - Верка уверена, что свой отпуск Алла проводила не с приятельницей по работе, а с любовником.

Виктор поджимает губы, делая из них яркий ножевой порез.

Входящий в номер Дусик потрясает двумя бутылями розового шампанского "Муммз", купленного в холле, при регистрации. Они льют и начинают решать, как проводить время и, самое главное, куда пойти есть. Верка идет в ванную переодеться и с радостью думает, что скоро сюда приедет Димочка и она сможет убегать к нему, а не развлекать этих... Дима-гомосексуалист обычно приезжал на Говнаи, как он шутил, отмечать Новый год. Но в этом году он решил отметить его в объятиях московского любовника (красивого актера и кинорежиссера) и на лето прилететь на эти бутербродные острова. "Верок, мы там дадим жару этим говнайцам!" - предвкушал он, звоня из Сан-Франциско за день до их отлета. Но уже видно, что "говнайцы" цивилизованы и американизированы донельзя. Как это часто бывает, захваченные сильными и богатыми становятся большими националистами, чем захватившие их.

Спустившись в холл, Верка понимает, что ее ждет участь телеги, которую пытаются сдвинуть лебедь, рак и щука.

- Чтобы никого не обидеть, перекусим сейчас же в кофи-шоп, для Виктора, потом выпьем в баре у бассейна, для саши, и чуть позже пойдем в ресторан для Дусика. - Они поражены ее лаконичным решением.

Но к вечеру они все поругались. Дусик срочно хочет заняться поисками марихуаны - "Гавайская - самая лучшая!" - но он не говорит по-английски. Виктор хочет ебаться, а саша смотреть местное TV и чтобы Вера при этом пришивала ему оторвавшуюся пуговицу.

Она уходит на пляж и сидит на песке перед океаном, чуть освещенным огнями от отелей и фонарей пляжа. Начинается дождь. Возвращаться в отель не хочется. Дождь-конь набирает скорость и переходит в галоп. Вера идет в воду, прямо в платье-рубахе. Тепло. Навстречу ей плывет улыбающаяся парочка, тоже скрывающаяся от дождя в воде. Полумертвые медузы - кусочки их, разорванные дождем, - скользят о руки, даже в темноте они отливают сиреневым светом. Платье вздувается, не давая утонуть, будто спасательный круг. Она выходит из воды, как на обложке в секс-журнале - мокрый лен прилип, облепил тело, и оно кажется голым. Дождь-конь уже топчется на месте. Она идет мимо бассейна, в нем тоже люди. В холле, у лифтов, стоят промокшие, веселые японцы, похожие на гавайцев - у их ног собираются лужицы воды, стекающей с них.

Саша скандалит - лениво, но противно. Переодевшись из мокрого платья в халат, Верка уходит в номер к Виктору с Дусиком. Последний дремлет на кровати, стакан с коньяком на груди, в руке. Она забирает его - он чуть приоткрывает глаза, но не пробуждается. Или делает вид, что спит. Она пьет его коньяк, а Виктор идет в ванную и из-за приоткрытой двери зовет ее пальцем с заостренным ногтем. Она идет.

- Да не бойся ты... Он спит. Ну, Верок... - Он включает воду и оставляет ее шумно бежать в раковину. - Ничего они не услышат.

Верка виснет на его шее, зацепившись нога об ногу на его пояснице. Он стоит с открытыми глазами и смотрит в зеркало на ее опускающийся и поднимающийся круп. Руками он помогает, поторапливая, опускаться-подниматься, опускаться-подниматься... Вода шумит в раковину. И Верка тяжело дышит, отождествляя себя с океаном под галопом дождя.

Загорать было удобнее у бассейна. Но там всегда шумели дети американских "мидл класс" семей. Пока "лебедь, рак и щука" завтракали, она брала полотенца и шла на пляж занимать песчаную площадь под солнцем. Если был ветер, то по берегу бегали люди с досками - серферы - и пытались поймать волны.

Сашин зуб успокоился, и он отдал оставшийся кодеин Дусику, который тут же все съел и ходил теперь по пляжу в поисках людей, торгующих марихуаной. Он таки находил их, но то, что они ему продавали, не было похоже на "самую лучшую, гавайскую". Это заверение Верка видела на плакате в довольно подозрительном баре Лос-Анджелеса, сделано оно было карандашом, похожим на губную помаду: "гавайская травка - лучшая в мире", но тот человек был куда более везучим, чем Дусик, который приносил полиэтиленовые, прозрачные, запечатанные пакетики, за которые платил по десять долларов. Он вспарывал пакетик, и засушенные листики на веточках оказывались чуть ли не лавровым листом! Они попробовали курить эти листья...