Владимир Мегре - Пространство Любви (Звенящие кедры России - 3)

- Я общалась со многими известными проповедниками и учителями разных стран мира, но нигде не была поражена до такой степени, как здесь. Возможно, здесь мы соприкоснулись с великим Ведуном. Ведуном не потому, что он знает древние Веды, ему известно то, что многим из нас неведомо.

Я тоже хотел бы высказать своё впечатление от встреч с Михаилом Петровичем Щетининым, но я не специалист в области образования и мои определения будут неверны, потому и постараюсь без искажений передать то, что говорил он сам.

Наталья Сергеевна, её кинооператор, Михаил Петрович и я шли по коридору школы. В холле, не отделённом от коридора стеной, вокруг расставленных столов сидели дети разных возрастов, все они были увлечены каким-то непонятным делом, ни мы, ни камера кинооператора их не отвлекли. Некоторые из сидящих за столами детей иногда вставали, куда-то выходили, возвращались снова. Иногда подходили к висящим на стене стендам с цифрами или просто могли задумчиво прохаживаться по комнате, некоторые разговаривали между собой, что-то доказывали, поясняли друг другу.

- Михаил Петрович, что здесь происходит? - спросила Наталья Сергеевна.

- Здесь вы видите в основном попытку встретиться. Если встреча произойдёт, дети смогут освоить курс математики десятилетней школы не более чем за год. Такая стоит задача. Это случится с теми, кто сможет встретиться с владеющими подобными знаниями, насколько их отношения будут открытыми. Их полевые структуры смогут считывать информацию друг друга. Известное наблюдение в народе - любовь с первого взгляда, когда любящие понимают друг друга с полуслова. Ты ещё не сказал, а он уж понял. Вы видите, что здесь делается всё, чтобы дети были вольны, свободны. Здесь они смогут спокойно задавать любые вопросы, подниматься, входить. Важно сохранить отношения.

Очень важно, чтоб ребёнок работал на отношения. И тот, кто организует процесс, - также. Потому мы снимаем тормоза, как видите, мы не акцентируем внимания на возраст. Здесь рядом с пятнадцатилетним Иваном Александровичем сидит десятилетняя Маша. Также здесь находится студент университета Сергей Александрович, правда, в этом году он заканчивает университет.

- А сколько же лет студенту, заканчивающему университет?

- Сергею Александровичу в этом году будет восемнадцать.

- И он оканчивает университет в семнадцать лет?

- Семнадцать ему в этом колене, мы, вообще, понятие возраста стремимся не употреблять. Это очень важно. Обратите внимание, здесь учителя как бы сливаются с учениками. Правда, это группа особая. Находятся здесь те, кто не смог принимать участия в строительстве дома. И перед ними стоит задача освоить курс математики десятилетней школы, чтобы потом передать свои знания работающим сейчас на строительстве. И это произойдёт. Потому что у них зарождается система взаимосогласованных элементов интеграции.

Нашей родовой памяти известно устройство космоса и способы жизни в космическом пространстве. Поэтому очень важно не допустить мысли, что они что-то не знают. Если кто-то из объясняющих допустит себе такую мысль, его ученики и будут не знать. Основное для объясняющего - вступить с учеником в отношение по решению задач, тогда обучение пойдёт само собой. Чтобы не сконцентрировать внимания на обучении, на запоминании. Не допускать мысли, что кто-то учит. Сотрудничая, они перестают чувствовать, кто из них ученик, кто учитель.

В процессе решения задач обретаются необходимые знания, а фактически воспоминание о забытом. Это рефлекторная дуга, помните, у Павлова - стимул реакции. Если есть необходимость - я решаю.

Очень важно, чтобы то, что делают они, имело непосредственное отношение к окружающим людям. И они сейчас учатся не для себя, это очень важно. Они сейчас озадачены тем, чтобы передать освоенное другим. Не оценка для них важна. Они понимают, что через несколько дней должны будут всё объяснить другим.

Им поручено начало учебного процесса. У каждого определена группа. Он наблюдает, как работают на стройке те, кому он должен передать свои знания, и беспокоится о том, чтобы его группа не отстала от других. Большое значение имеет мотив - служение другому. И если они чему-то учатся, то это понимать Душу, стремления, мысли другого человека. Не математика здесь важна, а человек, постигающий математику. Не математика ради самой себя, а математика ради движения к Истине. И чем масштабней мотив - "ради чего", - тем успешнее процесс продвижения в область знаний.

Важно быть в атмосфере искренности, не должно быть обид, раздражений. Слово "не так" вообще отсутствует. В древнерусском языке нет остановки движения, нет плохих слов. Древние люди любых народов не обозначают плохим словом никакое явление. Оно не существует - на нём не надо фиксироваться. Нехорошего не существует. Если Вы зашли в тупик, то слова по поводу выхода из тупика обозначают: направо повернуться, налево, подняться вверх, как бы подсказка, куда идти, а не фиксация - "стоишь неправильно". Сегодня кощунствуют русофобы, говоря: "высказаться по-русски", подразумевая под этим нецензурные выражения, - это нерусское. У Кобзева очень точное выражение этой мысли:

У наших предков, у славян,

меж дел великого значенья

всегда к реченьям и словам

было особое почтенье.

Это точно. Потому у тех, кто работает с ними, словесный ряд должен быть глубоким, исключающим случайные слова, отвлекающие Мысль. Большое значение имеют слова, согретые чувством.

Истина, наследие - это духовное. Необходимо ребёнка вписать в естественный космический процесс - вечного самовоспроизводства. Тогда ты подарил ребёнку вечность, радость жизни, действительное существование. Не мнимые формы: вот я, мол, сын, купил тебе рубашку, брюки, туфли... - теперь я могу умереть. А что же ты дал своему сыну? Ведь твои подарки всего лишь на один сезон! Если бы ты отдал сыну своё достойное имя, свою честь, своё дело, друзей своих, народ процветающий. Когда ты ему дал понимание Истины существования и мудрой жизни, вот тогда ты можешь сказать: "Сын, я дал тебе самое главное, ты будешь счастлив. Ты будешь покупать рубашки и строить дома, ты теперь знаешь, как это делается".

Слушая высказывания академика Щетинина, наблюдая его взаимоотношения с детьми, я отмечал, что они схожи с тем, что говорила о детях Анастасия, и удивлялся: "Каким образом могут так одинаково или почти одинаково мыслить одинокая отшельница сибирской тайги и этот седой академик? Почему он вообще со мной разговаривает? Почему принял так тепло, стол накрыл, накормил? По школе водит, всё показывает. Почему? Кто я такой для педагогики? Никто. Бывший троечник. Ну, конечно же, снова она как-то постаралась".

Конечно же, я попал в школу академика Щетинина благодаря только Анастасии. Но о ней мы со Щетининым не разговаривали. Говорили на разные житейские темы, в каждый мой приезд ходили смотреть, как продвигается строительство необыкновенного дома-храма. О книжке он сказал коротко: "Это очень точная книга" - и всё.