Ноах Мельник - На виду у всех

Евреи просили лишь дать им право на безопасное существование. Им доверили даже чеканку монет, на которых ивритскими буквами читалось: "Мешко круль польски". В 1246 году польский князь Болеслав Побожны дарует евреям привилегии (Статус Калишский), гарантирующие им охрану имущества и жизни, синагог и кладбищ, а также запрет на обвинения в кровавом навете и принудительное крещение. Но уже через три года синод епископов потребовал селить евреев в отдельных кварталах. Так что жизнь наших предков в польско-литовском государстве не была безоблачной. В периоды кризисов бывали и наветы, и погромы, но обычно правители страны оказывали защиту евреям, конечно, не за красивые глаза постоянный фактор государственной важности благоприятствовал евреям в Речи Посполитой. В этой стране им жилось вольготнее, чем в других местах.

Положительным расположением к евреям отличился Казимеж Вельки (1333-1370). Легенда объясняет это влиянием его любимой Эстерки. Но причина в другом: он получил в наследство "Польшу деревянную, а перестроил ее в каменную". В укреплении государства помогли ему евреи.

В 1576 году король Стефан Баторий издал декрет, гласивший, что лица, обвиняющие евреев в употреблении христианской крови, подлежат смертной казни. Ни в одной другой христианской стране не предусматривалось такое суровое наказание за кровавый навет, даже в наше либеральное время.

Магдебургское право ограничивало деятельность еврейских ремесленников в городах, и тогда евреи сами создали себе жизненную нишу в виде местечек. Местечки - специфические поселения - формировались, начиная с XV столетия, вокруг замков и усадеб князей и магнатов. Местечки с еврейскими купцами, ремесленниками, огородниками, корчмарями, арендаторами мельниц, садов, сыроварен и смолокурен, заготовителями леса и пиломатериалов создавали инфраструктуру со стабильным доходом для князей и шляхты. Евреи и дальше оставались элементом с отличной от шляхты ментальностью. Благодаря своей обособленности, не являясь конкурентами и не пытаясь поучать, евреи не наступали на пятки местному истеблишменту и не входили в противоречие с остальным населением, основной сферой деятельности которого оставалось сельское хозяйство. Если Ивану или Казику в тяжелое весеннее время надо было пошить хомут для коня, заточить лемех или зазубрить серп, не имея денег, то шорник Хаим или кузнец Мойша сделают это "на поверь", с тем что осенью им привезут дров на зиму или сена для коровы. Доверие соответствовало интересам обеих сторон.

Дальше на Восток евреям ходу не было. В Московском государстве были свои купцы и ремесленники, а свои кабатчики с успехом спаивали свой народ. Тем более что России, находившейся за польским буфером, не угрожала немецкая экспансия 1550 году польский король Сигизмунд-Август обратился с жалобой к Ивану Грозному по поводу ограбления и заточения в московскую тюрьму польских купцов-евреев. Московский правитель в ответном послании доказывал, что евреи несут с собой отраву, и советовал венценосному польскому брату убивать их и изгонять, как это делают в других странах. У Грозного слова но расходились с делом: захватив Полоцк, он приказал евреев утопить.

Российские правители, даже Петр I, отрицательно относились к приезду евреев, исключение делалось для выкрестов, которые евреями не считались.

На восточных землях Речи Посполитой православная церковь отчаянно сопротивлялась экспансии католи цизма и ее униатского прислужника. В этой борьбе ее поддерживала крепнущая Москва, инициировавшая восстание Хмельницкого в 1648 году. Нейтральных в этом деле евреев не должны были коснуться внутрихристианские разборки. Однако именно евреи попали под жернова смуты, поскольку оказались слабой стороной, которую можно было безнаказанно грабить и, всячески мучая, убивать (Г. Сенкевич, "Огнем и мечом"). Польский хроникер писал: "Они (казаки) вырезали или замучили насмерть евреев с женами и детьми. Синагоги ограбили, забрав все, что было внутри из серебра и золота, а также книги, свитки Торы. При этом погибли все архивы, королевские указы и другие ценные документы еврейских общин".

Это был первый широкомасштабный геноцид нашего народа в Восточной Европе. Не казнили лишь евреев, согласившихся креститься. Таким образом, православная церковь косвенно благословила убийство остальных евреев. По Днепру добрались до Могилева, а по Припяти - до Пинска, но литваков северной части Белоруссии эта чаша миновала. Полякам не удавалось умиротворить казаков путем предоставления им всё больших привилегий. Позже, гайдамаки, поддерживаемые московским войском, разорили Белоруссию и Украину. Опять лилась еврейская кровь.

Сибаритство магнатов и шляхты погубило польско-литовское государство. Всё больше привилегий требовала для себя шляхта. Популярны были поговорки: "Шляхтич на загроде (подворье) подобен воеводе" и "Ешь, пей и отпускай пояс". Пользуясь правом "либерум вето", один депутат сейма мог заблокировать принятие любого закона. Дошло до того, что шляхта стала выбирать короля. Выбирали того, кто больше обещал денег и привилегий, зачастую иностранца. Слабостью центральной власти в условиях такой демократической системы воспользовались соседи - абсолютные монархии, где демократией и не пахло: Россия, Пруссия и Австрия. Польша оказалась овечкой среди волков, и, начиная с 1772 года, в три приема поделили "больное" государство. Заводилой стала Россия, отхватившая самые большие куски. Последний король Польши, бывший фаворит Екатерины II, вместо того чтобы поднять народ на защиту Родины перед первой отдачей территорий, напрасно пытался упросить императрицу не грабить его. В роли овцы-просителя он не мог умиротворить соседних волков. Поляки спохватились слишком поздно, когда большую часть страны отдали соседям. Тогда пошла поговорка: "Поляк умен после потери".

В завязавшихся боях евреи Литвы и Украины, знакомые с генетической ненавистью к ним российских правителей, поддержали силы сопротивления, возглавляемые Костюшко и князем Понятовским. Костюшко объявил о равноправии евреев и с похвалой отозвался о евреях-патриотах, "являющихся одной плотью от народа, поднявшегося на борьбу для спасения Родины". Однако среди поляков, особенно жителей крупных городов, опасавшихся еврейской конкуренции в торговле и ремесле, было много противников предоставления льгот евреям. Против равноправия были и наши духовные отцы. Страшась ассимиляции своей паствы, они призывали мириться с лишениями и дискриминацией: "Пусть будем бедными, зато ближе к небесам".

Над моей кроватью в детстве висела картина: бравый усатый улан на вороном коне с саблей наголо ведет в бой своих всадников. Я гордился этим уланом, потому что, в отличие от других евреев-военачальников галута, полковник Берек Иоселевич командовал еврейскими воинами. Берек Иоселевич двадцатилетний еврейский юноша из Литвы служил у виленского епископа Масальского. Вельможа ценил своего еврейского помощника, и, собравшись во Францию, взял его с собой. В парижских салонах Берек познакомился с прогрессивными идеями того времени. Когда он вернулся, в Польше разыгрался третий, последний акт раздела государства. В сентябре 1794 года в "Правительственной газете" появилось обращение Берека Иоселевича: "Слушайте, сыны Израиля! Все, кто готов помочь Родине, знайте, пришел час взяться за мечи и добиться свободы, которая обещана нам. Встанем на защиту раздираемой Польши. И если суждено нам погибнуть, то по крайней мере наши дети будут свободными и не будут гонимы и преследуемы, как лесные звери и собаки". В короткий срок он сформировал отряд из 500 добровольцев. Много еврейских юношей погибло на баррикадах Варшавы в боях против солдат Суворова. Берек Иоселевич пал в бою в 1809 году в возрасте 44 лет. Глава польской аристократии Станислав Потоцкий в некрологе подчеркнул, что "Родина никогда не забудет героических подвигов Берека Иоселевича". Вскоре забыла. Правда, городские власти не разрешили семье Иоселевича переселиться из еврейского квартала в центр Варшавы.

Читать дальше