Иван Мележ - Люди на болоте (Полесская хроника - 1)

Началось все еще тогда, когда с Грибком, на его телеге, Миканор, возвращаясь со службы, пробирался из Юровичей домой. Когда лез, тонул в холодной топи перед недалекими уже Куренями, радость возвращения, близкой встречи с родными омрачилась не ко времени печалью. Печаль эта давила, когда он увидел куцые, подслеповатые хатки под черными соломенными и тростниковыми крышами, когда опять влез в уже почти забытую грязь куреневской улицы. После мозырской мостовой, живого людского потока на улицах, припятского веселого простора - как бы сплющенной, затопленной грязью, дремотной и обидно бедной увиделась родная деревня. Сердце защемило еще больше, когда ступил на свое крыльцо, в сени - какая же она кривая и старая, отцовская хата! И темная, тесная какая.

Так было почти все время, - почти всюду рядом с радостью шли печаль, забота, невзгоды... Шли дома, шли в лесу, пробивались на вечеринках, где так же, как и во всех хатах, слепли при чадной лучине парни и девушки чуть не все в простой домотканой одежде. Особенно бередили душу недовольство и заботы длинными зимними ночами, когда ложился на полати возле разрисованного стужей, с побелевшими от изморози рамами окна, от которого на лоб, шею, плечи тянуло холодом.

Надо было что-то делать с хатой. Отец говорил, хорошо бы подвести фундамент, перебрать стены - заменить некоторые бревна, - и живи в ней еще хоть пятьдесят лет! Но менять фундамент, перебирать стены было делом таким не простым, что Миканор думал, не лучше ли построить новую.

Да и, по правде говоря, не по душе была черная от копоти нынешняя хата, чтобы ради нее выбиваться из сил, чтобы потом опять век вековать в ней! Но ведь и с тем надо считаться - как ты соберешь на новые хоромы с дощатым полом, с хорошей печью - хотя бы в одну комнату, - если достатка никакого,/ если лес выкупить не на что, неизвестно, на какие средства сложить сруб. Пожалуй, пусть сруб и самому можно, наловчившись, сложить, и стропила поставить, и накрыть тростником, но ведь столяра - хочешь не хочешь - нанять нужно. Двери да рамы сам не сделаешь! И печь не слепишь!

И без стекла не обойдешься! Окна как-никак надо сделать большие!.. Много чего нужно! И на все нужны деньги! А тут - и лошадь такая, что вряд ли осилит привезти столько лесу. И коровы нет; без коровы, без молока жизнь не в жизнь; прежде чем приниматься за хату, хоть бы телку какую приобрести! И ржи в закромах - на дне: до конца зимы вряд ли удастся перебиться! И картошки вряд ли хватит до новой! А надо же хоть немного оставить на семена!..

И хлев - чудо просто, как он еще стоит: крыша на нем черная, замшелая, вся в дырах, в соломенных заплатах, течет! И сруб в колодце - зеленый, прогнил, земля сыплется в воду! Все, все - куда, кажется, ни глянь, все просит рук, забивает голову заботами!

Но разве только это одно бередит душу? Переиначивать, менять многое нужно в заведенном спокон веку порядке - вот что особенно, беспокоит. Негоже плохо думать о родном жилье, но ведь в сени зайти противно, такой вонью бьет оттуда, где чавкают, визжат поросята. Будто нельзя держать поросят в пристройке к хлеву. Старый, кислый запах не покидает хату: может, от поросят, которых иной раз - вот же порядок! - кормили в хате. Пробовал - как когда-то казарму - проветривать хату, но толку мало - вонь не проходит.

И неизвестно, как изжить ее! Да и как изживешь, если отец и мать привыкли, будто и не замечают ее. Однажды заикнулся Миканор об этом, мать так взглянула, словно он говорит чепуху какую-то.

- Это тебе кажется, Миканорко, - сказала спокойно, уверенно. - Кажется, что плохо пахнет. Как себя помню, так пахло. И у других так же...

Вот же ответ - у других так же! А если у других плохо делают, значит, и всем так надо? Это же правда: недавно заходил к Зайчику - поросята в хате, можно сказать, рядом с детьми. Дети ползают, играют возле них, между ними, в разлитом поросячьем месиве, а Зайчикам - хоть бы что, будто так и надо. Когда сказал им, так Зайчик пошутил, - мол, неизвестно, за кем лучше присматривать нужно! Детей, мол, вон сколько, а поросят - всего два! Зайчиха на него, Миканора, как нa чудака глядела!

Просто беда, никакой санитарии! Если бы в казарме, в полку хоть десятая, да что десятая - сотая часть такого беспорядка была, так командира полка метлой вымели бы из армии, судом-судили, как преступника! А тут живут - и ничего! Будто так и надо!

"Мало культуры! Можно сказать, у многих вовсе культуры нет! А некоторых видов культуры - не секрет - не хватает всей деревне..."

Привык в полку каждые десять дней со свертком белья, с полотенцем, с куском хорошего мыла шагать в мозырскую баню. Попариться, похлестать себя веником привык, а тут - черт его знает - как за всю зиму помыться? Летом - в любом пруду, в любом затоне искупаться можно, а зимой - как?

Когда маленьким был - мать в корыто, в ушат сажала, а теперь - не очень-то вымоешься в корыте! И сесть толком нельзя в нем, не говоря уже об ушате!

"Баню, баню строить надо! - не отступает, крепнет думка. _ Не такую пусть, как в Мозыре или Юровичах; хоть сарай какой-нибудь сложить. Но только чтоб баня как баня - с печкой, с полками, с паром! И чтоб вся деревня пользовалась, и старые и малые! Можно как в Мозыре - один дещ"

для мужчин отводить, другой - для женщин. А можно и так:

до обеда - мужчины, после обеда - женщины. Но только - чтоб была баня! На всю деревню, для всех!.."

И бани нет, и школы нет. И читальни тоже. И все надо, надо, а как сделать все, если тут столько забот с одной греблей? Чем больше думаешь, тем больше видишь, что с остальным надо подождать: и с молочным товариществом, и с мелиорацией. Всего сразу не сделаешь, надо считаться с людской силой - и гребли пока хватит. На одну греблю сколько силы требуется!

И винить людей нельзя - бедность, нищета. И без того частенько ни дня, ни ночи не видят: бьются как рыба об лед, чтобы кусок хлеба да рассол иметь, перебиться как-то от лета до лета.

Но и сидеть сложа руки да слушать жалобы и горевать тоже не метод. Переделывать надо сонное, гиблое это болото, самому переделывать: никто другой - не секрет - делать за тебя не будет. Комиссар полка Курбацкий что говорил, когда собрались в полковом клубе перед разъездом по домам, когда каждому как премию за отличную службу и для руководства на будущее дали подписку на "Белорусскую деревню"?

"Вы прошли хорошую армейскую школу, - говорил комиссар, - выучились грамоте, политически выросли, усвоили основу культуры; вы будете самой культурной, передовой силой в деревне. Несите же туда все передовое, будьте и там бойцами, бойцами за новый строй, за новую жизнь, за коммуну!.."

Кому-кому, а ему, Миканору, если толком разобраться, вдвойне стараться нужно, не рядовой ведь красноармеец, да и не только младший красный командир, а комсомолец, один на все Курени. Один: в том - не секрет - и беда. Не очень развернешься в одиночку, без помощников, если столько дел и так тяжело уговаривать людей. Комсомольскую ячейку организовать - не секрет - надо бы. Есть из кого, тут и слепому видно: только бы подготовить, сознательными для комсомола сделать, чтоб знали, что такое коммуна, и зачем она мужику, и что такое бог. И что такое мировой интернационал и гидра-империализм. Хоня, можно заранее сказать, подходит. И Алеша тоже, да, если поговорить хорошенько, разъяснить, и - Хадоська. Есть из кого организовать, если просветить, почистить предварительно!