Виктор Миняйло - К ясным зорям (К ясным зорям - 2)

Нина Витольдовна не сдержалась и захохотала. Павлина тоже усмехнулась.

- А как же - живоглотов!.. - София заморгала чистыми серыми глазами. - Это их так Ригор Полищук окрестил, а я и себе.

Иван Иванович провел ладонью по лицу, стер улыбку - то ли София и вправду не поняла его колючей реплики, то ли была искренна до глупости - и сказал:

- Если Титаренко будут с вами судиться, то возьмите нас в свидетели.

- Куда там! - махнула рукой хозяйка. - И не пискнут!

- А в женсовет запишетесь? - Это Нина Витольдовна.

София заиграла всеми своими ямочками.

- Я что... Вот как муж позволит...

На этот раз Нина Витольдовна сдержалась - сжала губы и опустила глаза.

Зашли в комнату попрощаться с Яринкой.

- А я тебя узнала, - Павлина нагнулась и поцеловала молодичку.

- Я тебя - тоже... - Яринка задумалась. - Только поздно ты пришла.

- Зато теперь я тебя не оставлю. Вот и завтра приду. И послезавтра.

- Кому я теперь нужна...

- Ну, ничего. Я тебя расшевелю. Ты у меня пойдешь!

Вечером в хате-читальне состоялось женское собрание.

Чтобы все явились, Ригор Власович разослал исполнителей с таким напутствием:

- Как начнут спрашивать женщины, так не сразу говорите, а помнитесь немножко и шепните... Дело, мол, шибко секретное. И власть, мол, не хочет мужчин звать. Они как напьются, все разболтают... А женщины, мол... Одним словом, что вас учить... И еще раз в дверях уже скажете: "На мужиков, мол, Ригор не полагается..."

Вечером хата-читальня гудела. Приковыляли даже древние бабуси каждой хотелось услышать тайну, чтоб потом сохранить ее в сердце и ни за что, ни за что никому не выдать. Хоть угли под ногами разводи - никто ничегошеньки не узнает!..

Ради святой тайны все нарядились в праздничное. Выбрано было из сундуков самое лучшее, из приданого, чего, пожалуй, не надевали даже в церковь. И вышитые сорочки из тонкого льняного полотна, и бархатные корсетки, и зеленые да синие кашемировые юбки, такие широкие и складчатые, что под ними, если развернуть, могло спрятаться мужика три, и платочек у каждой в руке зажат, а на голове платки - глаз не отвести, а некоторые и не в платках, а в материнских очипках, - одним словом, настоящая роскошь, какую никогда не увидишь не только в обеих сельских лавчонках, но даже и на ярмарке.

И вот взошел на возвышение Ригор Власович, посмотрел поверх голов на входную дверь, поднял руку, подождал, пока утихнут.

- А не спрятался ли среди вас, товарищи женщины, какой-нибудь завалящий мужик?

Все оглянулись, некоторые и юбки подвернули и под лавками пошарили. И вздохнули с облегчением:

- Да ни одного нечистого духа!

- Ну, теперь я спокойный! - И Ригор Власович подтолкнул вперед Павлину. - Вот сейчас услышите.

От волнения лицо Павлины занялось густым румянцем. Обводила глазами всех, словно искала сочувствия.

По рядам перекати-полем пронеслось перешептывание, закудахтал смешок.

- Ти-и-ише, бабы, - протянул кто-то певуче.

- Товарищи женщины! - вдруг, собравшись с духом, звонко крикнула Павлина. - Что я вам хочу сказать...

- Говори, не бойся!

- ...Наша революция, советская власть сравняла всех...

- Одни ровные, а другие еще ровнее!

- ...Все трудящиеся, рабочие и крестьяне, после того как победили контру, взялись за восстановление нашего хозяйства, за кооперативный план. Но предрассудки и темнота живут еще среди женщин. Куркули и другие темные люди преграждают нам путь: не для вас, мол, советская власть, вам только горшки скрести да детей родить...

- Нехай теперь мужики попробуют... поорать...

- ...Конечно, только, мол, детей плодить да в церковь ходить!

- Ты церковь не трогай! Это не твоего ума дело!

- ...Да издеваются над нами, да бьют нас и до того доводят, что сами в петлю лезем!

- Коль дурная, то и полезет!

- ...А посчитать на себе синяки, да посчитать свои горькие годы, так самая счастливая из вас к тридцати годам согнется от работы в три погибели и станет седая, как старая бабка!..

- А это уж точно! Как тридцать, то уже не до песен!..

- Заматывайся в три платка, чтоб меньше донимало, как муж на кулаках носить будет!..

- ...Вон вчера молоденькая молодичка, невестка Титаренков, чуть было жизни себя не лишила. Не бывать больше этому! Не даст советская власть трудовых женщин на поругание! И пожалеет их, и просветит, чтоб не были бедными да темными, и лечить будет их, чтоб здоровые были да красивые...

- И конфеток даст! - кто-то ехидно. - И за нас коноплю мочить будет, и полотно ткать да белить!

- ...Пускай куркулихи не смеются - зубы повыпадают. А мы свое заработаем на здоровье!

- А ты много заработала?! Все книжечки читаешь да парубков приманываешь!..

- Что касается парубков, так выйди сюда да скажи - если правда, так не заплюют глаза. А про чтение, так и вы будете читать! Научим. И сами себя не узнаете через несколько лет!

- На учительш повыучиваются. На модисток! На кушерок! А картошку кто будет окучивать?

- Все будет. Только руки нужно приложить!

- Не знаешь уже, к чему их и прикладывать! То ли к детям, то ли к полю, то ли к хозяйству! То ли к мужу, чтоб ему пусто было!..

Поднялся такой шум, что не слышно было отдельных выкриков. Женщины срывались с места и, размахивая руками, кричали что-то Павлине, друг другу, сверкали глазами, разгоряченные, возмущенные и злые.

Ригор Власович снова шагнул вперед, поднял обе руки. И, когда немного успокоились, крикнул:

- Тише, товарищи женщины, а то мужики услышат.

Женщины засмеялись, переглянулись, повели плечами, поудобнее усаживаясь. Наступила тишина.

И снова зазвенел голос Павлины:

- Давайте же выберем наш женский совет, который будет помогать советской власти отстаивать и просвещать женщин! Чтоб наши трудящиеся женщины были еще милее для соввласти!.. Ну, называйте кого хотите.

Затихли. И на этот раз начали оглядываться друг на друга, боясь и назвать кого-либо, и самой кому-нибудь на язык попасть.

- Ну, что же вы, женщины? У нас полная свобода! - подбадривал Полищук. - Мужики вас теперь не укусят. А если который... - Ригор Власович красноречиво потряс кулаком.

- Может, какую из другого села...

- Нехай девки...

- Низзя, не то замуж не возьмут!

- Вот разве Павлину Костюковну!

- Добро, - записал Ригор Власович в свою тетрадку. - Давайте и еще зубастеньких.

- И еще Просину Петровну, учительшу! Ее не только мужики боятся, а и родной муж!

- И Нину Витольдовну!

- А из бедняков кого же? - это снова Ригор Власович.

- Василину Одинец. Убогая вдова.

- И еще Тодоську Кучерявую. У нее и тына нету.

- Да лихоманка вашей матери! - закричала какая-то из женщин. - Так это же на все село известная...

- Не на-а-да!

Поднялся галдеж. И опять Ригор Власович успокаивал шумливое женское общество:

- Стало быть, Тодоське даем отвод. Ее еще саму нужно воспитывать...