Валерий Мисилюк - Ученик хирурга

А Александр Иванович в это время службу нес - сам и наркоз даст, и операцию сделает, если надо. Так что добру молодцу Иванушке-дурачку очень повезло, что такого наставника получил. И стал он у боярина воинскому хирургическому искусству учиться.

- А воинское хирургическое искусство, Лёвка, это такая хитрая штука! Как начнешь свою деятельность, так потом добрая или худая слава впереди тебя побежит!

Вечером купил Иванушка вина заморского, молдавского. И стал ждать добра молодца Серегу. А того все нет и нет. Уже стемнело. Иванушка-дурачок решил один не пить, спать ложиться. Уже задремал, но около пол-одиннадцатого явился Петров, включил в предбаннике свет, и, следуя завету предшественников, пристроился мочиться в раковину. Был он слегка пьян, стонал и морщился.

Увидев лилово-багровую мошонку нового друга, Иванушка ужаснулся и невольно

"процитировал" Пушкина:

- Яйца - чистый изумруд,

- слуги белку стерегут!

- Какую белку? - Не понял Петров.

- Пить надо меньше, вот какую! Что случилось-то? Вроде не Пасха, кто тебе яйца покрасил?

И вот что поведал Иванушке добрый молодец Серега Петров.

Оказалось (а он и забыл!), сегодня ему выпадало вместе с боярином Ухогорлоносовым в ночь дежурить, Тридевятое Царство от больных охранять.

До дежурства Серега решил всего на минуточку к Зеленому Змею заскочить, моральной поддержкой заручиться. И зашел в ближайший бар.

На улице моросил мерзопакостный дождик, а там, в тепле и уюте Серега расслабился, забыл про невзгоды. Даже танцевать начал. Быстрые ритуальные танцы. А поскольку добрый молодец Петров занимался запрещенным в то время в Тридесятом государстве, заморским воинским ремеслом карате, танцы его скорее напоминали ката. Но он никому не мешал, даже забавлял посетителей бара.

Тут появился в том баре дикий зверь. Сам огромный, тело кабана, килограммов под сто пятьдесят. А голова - быка. Так и звался он в народе Толя-Бык. Был он в Тридесятом государстве главным начальником над опричниками. Руководил местным КГБ.

- Что такое КГБ, я тебе, Лёвчик, потом расскажу, когда подрастешь. Мама не велела тебе страсти на ночь рассказывать, только веселое...

Совсем распоясался уже в то время Толя-Бык. Даже его высокое начальство с трудом его выходки терпело. Мог Бык запросто по морде какому-нибудь добру молодцу дать, или вот как Сереге - не по морде. Мог в магазине набрать вещей, или продуктов, и уйти, не заплатив. В последнее время он постоянно так делал. Народ роптал, но открыто возражать боялся.

- Не родился еще тот добрый молодец, - говорил народ, - Кто этого Быка одолеет!

Вот подходит Толя-Бык к Сереге и говорит

- В твоих танцах есть элементы запрещенного карате! - И сразу копытом Серегу между ног. Хорошо, тот среагировать успел, а то бы уже с Иванушкой тоненьким голосочком беседовал, и детей иметь не надеялся! Больно ему стало очень! Бежал добрый молодец Серега с поля боя, видя, что силы неравные.

Захохотал Толя-Бык дьявольским хохотом, и сел за стойку пиво пить. Любил он мед-пиво на халяву попить. Чтоб и по усам текло, и в рот литров пять попало.

Иванушка-дурачок сразу решил, что Сереге нужно помочь. Не дело это врачей безнаказанно бить. В сказках так редко бывает, чаще любят врачей, это Вам даже доктор Айболит скажет.

Иванушка тоже немного владел заморским ремеслом ломания кирпичей, и они тут же выступили в путь, против Быка биться.

Но когда Иванушка-дурачок увидел Быка, спиной сидящего к залу за стойкой бара, он понял, что даже вдвоем им не справиться. Тут нужна воинская хитрость!

Бычий гладкий лысый череп блестел в лучах разноцветных фонариков, его огромные витые рога достигали потолка! (поговаривали, что жена Толи-Быка изменяет ему с его же начальником, оттого Бык такой злой).

Окинув поле будущего боя беглым взглядом, Иванушка увидел воинскую хитрость: у дверей на кухню стояла тяжеленная, сваренная из металлических уголков, самодельная табуретка на длинных ножках. Иванушка-дурачок схватил ее, молча подошел сзади, к ничего не подозревавшему Быку, и огрел того табуреткой по черепу.

- Это только в кино, Лёвик, воины долго беседуют, вызывая злодеев на бой. В настоящей сказке важен элемент неожиданности. Запомни на будущее!

Народ в зале ахнул!

Но Бык только замотал головой и зарычал, но не вырубился. Иванушка принялся справа и слева охаживать лысый Бычий череп табуреткой. Только кровавые брызги да рога по сторонам полетели! Серега его руками сзади обхватил:

- Хватит уже, убил, наверное! Во, влипли! На глазах у десятка свидетелей Быка завалить! Теперь прощай свобода!

Добры молодцы осмотрели поверженное тело Толи-Быка. Пульс был хорошего наполнения и напряжения, зрачки одинаковые, рефлексы симметричные. Правда, из множественных ушибленных ран, натекла целая лужа крови. Так той крови у Быка было литров десять, еще оставалось для жизни. Не убили, в общем. Военно-полевой консилиум поставил диагноз:

- Ушиб мозга легкой степени, множественные ушибленные раны головы. Жить будет!

Добры молодцы подхватили Быка под руки, и тяжело ступая под страшной ношей, поволокли его в больницу. Поскольку он был жив, нужно было как-то вырвать у Быка ядовитое жало. А то, придя в себя, он наверняка уничтожит друзей! Где находится это ядовитое жало, бойцы пока не догадывались, но точно не в яйце. Мстительный Петров проверил бычьи яйца еще в конце драки, дважды пнув его между ног - никакого эффекта!

В приемном покое, увидев истекающего кровью Быка (известного и опасного в тех краях зверя), перевязочная медсестра от страха сходу взлетела на стол со стерильными инструментами и завизжала.

- Чего орешь! - Рявкнул Серега. - Шить готовь! И капельницу быстро! Распрыгалась, Царевна-лягушка!

- Давай, спасай этого урода! - Это он уже Иванушке-дурачку. - Это по твоей специальности. А я к телефончику - кое-какие мысли появились! И историю болезни заполню.

- История болезни, внук, - С пафосом продолжал Иван Иванович, - Это самое главное в жизни врача! В старину она скорбным листом называлась. Ты можешь ничего больному не сделать, но если ты в этот скорбный лист все правильно вписал, да еще два доктора подписали - это уже истина в последней инстанции! Значит - так и было!

Он вызвал старшего боярина Кованева, которого Толя-Бык тоже давно утомил своими придирками, и все, как было, честно ему рассказал. Для убедительности показал улику - свою отбитую мошонку.

Вдвоем с боярином они стали заполнять скорбный лист так:

- Anamnеsis vitae.(История жизни)

- Больной Бык, в состоянии сильного алкогольного опьянения, в баре приставал к добрым молодцам и красным девицам. Ему пытались помочь, предлагали отвести домой, но Бык вырывался, падал, многократно ударяясь об пол и окружающие предметы (например - табуретки).