Алексей Апухтин - Архив графини Д **

Проводив тебя, я вернулся в Гнездиловку и просидел там безвыездно все это время. Каждый день ходил я в нашу беседку. Та сирень, которая охватывала ее со всех сторон, врывалась в ее окна и всю ее наполняла своим благоуханием, теперь отцвела. Да и все кругом отцвело и поблекло для меня. Мою одинокую, темную жизнь нежданно озарил луч яркого солнца, но прошло мгновение,— и это солнце где-то далеко, освещает и греет других.

Вот проза жизни,— та не проходит, не дает отдохнуть. Вчера я получил ультиматум от Сапунопуло: или я должен сдаться на все его предложения, другими словами, сделаться его рабом, или он отказывается совершенно, и тогда все мое состояние улетает в трубу. Придется поехать в Одессу и сдаться. Выговорю только одно условие, чтобы мне можно было сейчас же ехать в Петербург и пробыть там хоть один последний год, а там — будь что будет! До свидания же, до скорого свидания, моя богиня, мое солнце, моя милая, несравненная Китти.

Ваше Сиятельство матушка Графиня Екатерина Александровна. Сейчас Ваша тетушка и моя благодетельница получили Ваше письмецо, в котором Вы Их благодарите за оказанное Вам гостеприимство. Анна Ивановна приказали Вам ответить, что не Вам Их, а Им Вас благодарить следует за то, что Вы почти целый месяц Им пожертвовали и, можно сказать, усладили Их последние дни. А еще Тетушка приказали Вам написать, что Вы в этом добром деле не раскаетесь.

А какое уныние началось у нас после Вашего отъезда,— Вы себе и представить не можете! Если я как-нибудь нечаянно загляну в ту комнату, которую Вы занимали, слезы так и текут сами собою. Взгляну на платье, которое Вы мне подарили,— и опять плачу и не знаю, когда я эту прелесть надену. Разве в Светлый праздник. А Вы еще по своему великодушию обещали мне прислать шаль к Новому году. Не надо мне этого, ей-богу, не надо! Я до Нового года, может быть, и не доживу, а вот если бы Вы теперь прислали мне что-нибудь, что Сами носили, это был бы мне настоящий подарок.

И весь дом по Вас тоскует. Уж на что наши княжны девицы язвительные и тугие, даже и те от Вас в восхищении. Недавно я подслушала, как старшая княжна хвалила Вас сестре: «Это, говорит, такой бонтон, какого и за границей не во всякое время встретить можно. Она, говорит, вся состоит только из одного бонтона». И это правда, матушка Графиня, сущая правда!

Припадая к стопам Вашего Сиятельства, целую ручки Ваши и остаюсь по гроб жизни преданная

Милая Китти. Ради бога, пригласи Ипполита Николаевича к себе пить чай после музыки и устрой ему партию в винт.

От души благодарю Вас, милая графиня, за Ваше милое письмо. Вы пишете, что Оптин кажется Вам человеком сомнительным. Меня это нисколько не удивляет, а только доказывает Ваше большое познание людей и вещей. Я должна Вам сознаться, что прогнала его из управляющих за воровство, но у него семь человек детей, и я через жалость назначила его секретарем Общества, пока он не найдет себе места. Но мы его долго держать не будем, и я хочу его рекомендовать графине Анне Михайловне, которая, говорят, ищет управляющего.

У нас в Знаменском большое оживление: съехались все дочери, кроме Оли, с детьми и мужьями. Дочерям, а особенно внучатам, я очень рада, но мужей, конечно, лучше бы им оставить дома. Даже Петр Иванович, который два года меня будировал [31] Меня будировал... — от фр. bouder — дуться на кого-нибудь. и не клал ко мне ногу [32] Буквальный перевод с фр.: il ne mettrait plus le pied, то есть: он ко мне ни ногой. , пожаловал сюда, но продолжает будировать и почти не говорит со мною. Я не обращаю на это никакого внимания, и только два раза в день, когда он очень продолжительно целует мою руку, я отворачиваюсь и стараюсь целовать воздух вместо его лба, потому что от него так и разит смазными сапогами. Представьте, что теперь выдумали новые духи cuir de Russie [33] русская кожа (фр.). и Петр Иванович нарочно обливается ими, чтобы сделать мне неприятность. Я очень большая патриотка, иначе не говорю и не пишу, как по-русски, согласна даже любить дым отечества, но вонь переносить не могу.

Объясните мне, милая графиня, отчего теща считается таким отверженным существом, которое все должны ненавидеть? Но в других семьях тещу, по крайней мере, признают человеком, а для моих зятьев я даже не человек, а просто индейка с трюфелями. И, право, мне иногда кажется, что они стоят вокруг меня с вилками и ковыряют меня со всех сторон, чтобы достать трюфель покрупнее. А ведь все они порядочные люди, и, если б они мне были чужие, все шло бы прекрасно и я с удовольствием принимала бы их в Знаменском, а Петр Иванович не носил бы в кармане [34] Иметь чистый доход (от фр. mettre dans la poche). кожевенного завода. Только бы дал бог поскорее выдать замуж Наденьку,— отдам им все, а себе оставлю какие-нибудь тридцать тысяч дохода, чтобы только не умереть с голода, и поселюсь во Флоренции или в Риме. А кстати: что Вы скажете о римских делах? Бедный папа! [35] Завершение объединения Италии в 1860-е гг. привело к ликвидации папского государства. Сложная и длительная борьба папы Пия IX (1846—1878), стремившегося сохранить за собою светскую власть, окончилась его поражением. В 1871 г. светская власть папы была уничтожена. Хочу вышить туфли и послать от «неизвестной из России». Прощайте, милая графиня, пишите мне почаще.

P. S. Сегодня за обедом Петр Иванович назло мне назвал папу идиотом за его непрактичность. Я на это сказала: «Не всем же быть такими практическими людьми, как статский советник Бубновский». А надо Вам сказать, что Бубновский — ростовщик, которому Петр Иванович много должен. За это он наказал меня тем, что ушел спать, не простившись, а я этим воспользовалась и написала Вам письмо, потому что мои руки не пахнут сапогами.

Милая Китти, мне необходимо ехать в город; я оставила Ипполиту Николаичу записку, что ты просила меня съездить по делам нашего Общества. Si tu le vois, invente quelque chose [36] Если ты его увидишь — придумай что-нибудь (фр.). .

Милая Китти. Я, может быть, очень виноват перед тобою. Вероятно, у меня в деревне лежит твое письмо, а я все не могу выбраться из Одессы. Ликвидация моих дел подходит к концу, я на все согласился, поступить иначе было невозможно. Недели через три надеюсь появиться на твоей петергофской даче, а пока меня перевезли на великолепную дачу Сапунопуло на берегу моря и всякими способами дают мне понять, что мне следует жениться на греческой девице. Ее тетка — отвратительнейшее существо, которую я прозвал «девой Евменидой», раз даже прямо посоветовала мне попытаться, обнадеживая, что, может быть, отказа не будет. Еще бы был отказ! Я пока не высказываюсь, не говорю ни да, ни нет, но когда все будет закреплено нотариальным порядком, немедленно улепетну с таким увлечением, что напомню им знаменитого их земляка «быстроногого Ахиллеса».