Николай Мисюк - Ночной вызов

Галина Викторовна стала больше говорить не об искусстве, а о своих болезнях. Приезды Пескишева делали эту тему ведущей. Говорили о гипертонии, об инфаркте миокарда, об остеохондрозе. Федора Николаевича засыпали вопросами: как же, специалист! И хотя такие разговоры давно набили ему оскомину, он терпеливо отвечал на вопросы и давал советы.

Прежние знакомые жены стали казаться Пескишеву еще более скучными. К тому же он не сомневался в том, что их интерес к нему и его работе не выходит, так сказать, за профессиональные рамки. Ни душевной привязанности, ни заинтересованного внимания, ни стремления понять... И хотя это были культурные и образованные люди, однако непрочность прошлых связей, полное отсутствие общих интересов разобщили Пескишева с ними. Они были не нужны друг другу, как обитатели разных миров, живущие каждый своей жизнью.

В клинике, где много лет работал Пескишев, мало что изменилось. Не идеализируя прошлое, он вдруг все увидел совсем в ином свете. Кабинет покойного шефа, который когда-то для него был святыней, показался удивительно непривлекательным. Кафельный пол, покрытый потертым ковром, старомодная мебель, полотняные шторы, на которых лет двадцать назад какая-то больная вышила фазанов, покрашенные масляной краской стены и высоченный потолок произвели на Федора Николаевича тягостное впечатление. Но новый заведующий кафедрой, приветливо встретивший его, ничего этого не замечал. Он гордился тем, что сидит за столом, за которым некогда сидел знаменитый ученый.

Хотя Пескишев был воспитанником этого ученого и хорошо знал его, он не относился к тем, кто стремится после смерти учителя все сохранить в первозданном виде: ведь клиника не мемориальный музей и нуждается в постоянном обновлении. Даже некоторые традиции, он был убежден, не столько полезны, сколько вредны как для настоящего, так и для будущего.

Нет, Пескишеву определенно больше нравилось в Энске. Конечно, различных институтов в нем несравненно меньше, чем в Ленинграде, научное общение в какой-то степени ограничено. Нет таких прекрасных лабораторий, библиотек. Но жизнь вдали от крупных центров имеет и свои преимущества. Профессора здесь у всех на виду, их знают, им предоставляются различные льготы. Вроде бы ничего особенного, а приятно. Например, разве в Ленинграде ему дали бы такую большую квартиру? Долгонько пришлось бы ждать...

Приближались праздники. Галина Викторовна позвонила, сказала, что приедет. Желая приятно удивить ее, Пескишев отремонтировал квартиру, купил два красивых ковра, новую мебель. В доме, как говорится, было все. Недоставало только хозяйки.

Галина Викторовна прилетела накануне праздника. Пескишев не сразу узнал свою жену, которая впервые предстала перед ним в джинсах. Этого он никак не ожидал. Невысокого роста, полноватая, семенящая маленькими ножками, она вызывала улыбку. Джинсы ее уродовали, но, видимо, ей об этом никто не говорил, иначе она не стала бы так слепо следовать моде, особенно в ее-то годы.

Федор Николаевич и Галина Викторовна искренне обрадовались друг другу. Взяв у жены сумку, он повел ее к остановке такси. Спустя полчаса они уже были дома.

Старания Пескишева создать домашний уют были оценены только отчасти. Галина Викторовна не обратила никакого внимания ни на югославскую гостиную, ни на финский кабинет. Федор Николаевич объяснил это радостью встречи. Однако вскоре выяснилось, что она предпочитает современной мебели антикварную.

- Зачем ты все это купил? - удивленно спросила она. - Ведь дома у нас все есть. Впрочем, такую мебель всегда можно будет продать.

- Вот тебе и раз! А я-то старался... Для тебя, между прочим.

- Ну, хорошо, хорошо, - успокоила Галина Викторовна Пескишева, поняв несвоевременность своих замечаний. - Я высоко ценю твое внимание.

Стол, за который они сели, был накрыт по-праздничному. Удобно устроившись в мягком кресле и выпив шампанского, Галина Викторовна рассказала Федору Николаевичу, что ее отец совсем плох. Одной ей трудно управляться с ним и поддерживать порядок в квартире. Хорошо, что последнее время у нее почти постоянно живет Люся, которая очень ей помогает.

- Кстати, - заметила она, - Люся передает тебе большой привет и горит желанием тебя видеть. - Галина Викторовна лукаво посмотрела на своего мужа и улыбнулась.

Галина Викторовна давно дружила с Люсей. Пескишеву правилась эта белокурая, сдержанная и всегда опрятно одетая женщина. Она была лет на десять моложе его жены. Еще когда он жил в Ленинграде, его отношения с Люсей были близкими. Судя по всему, Галина Викторовна об этом знала, но не придавала этому особого значения.

- Люся сейчас свободна и охотно приехала бы к тебе в Энск в гости, улыбнулась Галина Викторовна. - Если ты не возражаешь, я тебе ее пришлю.

- Нет, нет, - поспешно возразил Пескишев. - Ее приезд может вызвать ненужные разговоры и создать мне определенные трудности.

- Какие трудности? Она отличная хозяйка и облегчит твою жизнь. Пусть уж лучше она побудет с тобой, чем кто-либо другой.

Но Федор Николаевич решительно отверг это предложение, и о Люсе больше не вспоминали. Зато много говорили о том, что лучше бы жить вместе. Галина Викторовна просила Федора Николаевича подыскать приличную работу в Ленинграде и перебраться туда, а он советовал ей остаться в Энске. Каждый предлагал свое. Пескишев вздохнул: диалог глухих.

Вечером Пескишева срочно вызвали в клинику. Галина Викторовна, оставшись одна, включила телевизор, закурила сигарету. Зазвонил телефон. Федора Николаевича спрашивал Рябинин. Узнав, что профессор вскоре должен быть, Рябинин попросил разрешения зайти. Галина Викторовна охотно разрешила - одиночество ей уже стало надоедать.

Не успела она устроиться в кресле, как вновь раздался звонок. Какая-то девица сказала:

- Пригласите к телефону жену профессора Пескишева!

- Я вас слушаю. Да, я жена Пескишева. Вы не ошиблись.

Нахальный тон собеседницы просто ошарашил Галину Викторовну. Девица заявила, что она любовница профессора, что они любят друг друга, что она ждет от него ребенка и сделает все от нее зависящее, чтобы их развести.

Известие о ребенке озадачило Галину Викторовну. Однако она спокойно ответила:

- Приятно знать, что мой муж еще способен на такой подвиг. Вот уж чего я от него не ожидала... Нет, нет, я не о вас. В то, что у него может быть любовница, я охотно верю. Но насчет ребенка - никогда.

- Почему? - удивилась девица.

- Да потому...

- А он мне сказал...

- Нет, дорогая, ничего такого он вам сказать не мог. Придумайте что-нибудь поостроумнее, - посоветовала Галина Викторовна, задетая за больное место: несмотря на многолетнюю совместную жизнь, детей у них не было, и винить в этом было некого. При врачебных осмотрах оба были признаны здоровыми. Ничего не оставалось, как предполагать наличие какой-то несовместимости. - Кстати, тому, что вы любите моего мужа, я еще могу поверить, но что касается его любви к вам, то и это утверждение из области фантастики.