Николай Мисюк - Ночной вызов

- Если вы думаете, что я ожидала от вас другого ответа, то ошибаетесь, - холодно проговорила она. - Я была готова к отказу, но хотела выполнить все формальности. Должна вас огорчить, вы переоцениваете свои возможности. Не следует забывать, что при решении этого вопроса последнее и главное слово принадлежит не вам.

Пескишев прекрасно понимал, что решающее слово принадлежит не ему, а ученому совету, который проголосует так, как ему порекомендует конкурсная комиссия, а комиссия будет руководствоваться указаниями ректора. Считая дальнейший разговор с Пылевской бесплодным, он все же решил поставить ее на место.

- Я не сомневаюсь, что ректорат будет рекомендовать вас. Возможно, и ученый совет поддержит вашу кандидатуру. Только мое мнение о вас не изменится.

- Вы грубиян! - вспыхнула Зоя Даниловна. - Я буду на вас жаловаться! Вы меня оскорбили!

- Отнюдь нет. Я просто ясно высказал свое мнение о вас. Что касается ваших угроз, то можете приводить их в исполнение. Жалуйтесь. Если хотите, я вам даже подскажу, куда лучше всего пойти.

- Куда?

Пескишев подошел к Пылевской и прошептал на ухо адрес, по которому ей следовало отправиться. Зоя Даниловна отпрянула от него как ужаленная.

- Безобразие! Хамство! - взвизгнула она. - Сказать такое женщине! Да мне муж никогда ничего подобного не говорил!

- Я не муж, а профессор, а потому решил вам сказать то, что давно пора было сказать вашему мужу.

- Господи! Надо же! Ну, я вам этого не прощу! Вы еще пожалеете об этом, - сдерживая бешенство, прошипела Пылевская и, смерив Пескишева презрительным взглядом, выбежала из кабинета.

Пескишев немного остыл. Сидя в кресле, он подумал, что с этой кикиморой можно было поговорить и поделикатнее, но он не мог простить ей уход Ивана Ивановича. Он был раздражен и отвел душу на Рябинине, который не вовремя открыл дверь его кабинета.

- Что тебе надо? Ты что, не можешь постучать, как это делают все приличные люди?

- Федор Николаевич, - оправдывался Рябинин, - вы же сами говорили, чтобы я входил к вам без стука.

- Мало ли что я говорил! Порядок есть порядок, и будь добр его придерживаться. Ясно?

Рябинин извинился. Облаяв ни за что ни про что своего сотрудника, Пескишев несколько успокоился и уже примирительным тоном поинтересовался, что ему надо.

- Пришел узнать, не случилось ли чего. А то какие-то сомнительные звуки доносились в ассистентскую из вашего кабинета. Думал, может, нужна моя помощь.

- Ну, Сергей, ты и нахал. И в кого ты только пошел?

- Стараюсь, Федор Николаевич, подражать шефу. Должна же быть преемственность поколений.

- Ну, слава богу. Вроде полегчало. А то эта каракатица довела меня...

- Простите, но и вы ее довели. В ординаторской валидол сосет. Может, и вам нужен, я прихватил.

- Ладно, обойдется без валидола. Когда ехать в колхоз?

- Завтра.

- Смотри, если нужно, можешь прихватить Женю. Надеюсь вместе веселее будет.

- Вот это шеф так шеф. Понимает, что к чему, - обрадовался Рябинин.

- Как же не понимать! Давно подметил твои намерения. Не возражаю. Пескишев хлопнул Рябинина по плечу и подтолкнул к двери. За дверью он увидел больного, который так упорно добивался снять с него диагноз шизофрении.

- Можно, профессор?

- Заходите. Откуда вы?

- Был в Москве у вашего друга профессора Рубцова. Письмо и привет от него привез. Вот, - протянул Пескишеву конверт.

Пескишев, не торопясь, прочитал письмо. Рубцов писал, что данных за постановку диагноза шизофрении слишком мало, что в прошлом, по-видимому, была совершена ошибка. Он полагает, что у больного неврастения и эпилептоидные черты характера.

- Ну, что же, дорогой друг, придется вас поздравить, что такой авторитетный психиатр разжаловал вас из шизофреника в неврастеника. А справку вам дали? - поинтересовался Пескишев. - Ведь это письмо к делу не пришьешь.

- А как же? С печатью. Все как положено.

- И что он вам сказал?

- Выругал на чем свет стоит.

- А вы?

- А что я? Авторитет. Стоял и слушал. Разве можно возражать? Того и гляди передумает.

Пескишев от души порадовался за больного.

- Я принес вам маленький сувенир, - сказал тот. - Одну минуту. - Вышел из кабинете и тут же появился вновь. - Вот, - сказал и поставил возле Пескишева что-то завернутое в бумагу.

- Что это? - удивленно спросил Федор Николаевич.

- А вы посмотрите. - Больной развязал веревку, аккуратно смотав ее, снял оберточную бумагу. - Ваш портрет.

- Точно! - воскликнул Рябинин, задержавшийся в кабинете. - Да это же вы, Федор Николаевич.

Пескишев внимательно посмотрел на портрет и согласился, что этот тип чем-то похож на него. Правда, непонятно чем...

- Копия, Федор Николаевич, - заверил Рябинин, сравнивая портрет с оригиналом. - Работа в стиле Пикассо. Шедевр современной живописи.

- М-да! - проворчал Пескишев. - Ну что ж, шедевр так шедевр. Но что мне теперь с ним делать? Взять-то я его не могу, потому что это сильно на взятку смахивает. Я вам справку, а вы мне портрет. Так, что ли?

- Взятку дают до того, как дело сделают, - улыбнулся больной. - А если - потом, так это не взятка, а подарок, знак благодарности. Кстати, справку не вы давали, а профессор Рубцов. Ему-то я ничего не дал.

- И впрямь возьмите, - посоветовал Рябинин. - На стенку повесим.

- Чтобы потом в ректорате все надо мной потешались?.. Эх, где наша не пропадала. Ну, спасибо, спасибо, дорогой друг, - поблагодарил Пескишев больного.

Не успел он выпроводить обоих, как снова вошла Пылевская, которой срочно и неотложно понадобилось поговорить.

- После столь энергичного обмена любезностями? - удивился Федор Николаевич. - Стоит ли? Да и о чем?

- Поймите, это последний мой шанс, - кусая губы, сказала Зоя Даниловна. - Всю жизнь я мечтала стать профессором, с вашим приходом эта мечта стала нереальной. Дайте мне возможность хоть несколько лет доцентом побыть. Ведь других-то кандидатов у вас нет. Не брать же чужого человека. А как только наша молодежь подрастет, я сама охотно уступлю кому-нибудь из них место.

Слушая Пылевскую, Пескишев понимал, что она пытается разжалобить его. Однако он не сомневался, что, став доцентом, она будет всеми силами держаться за это место и преградит дорогу тем же Рябинину, Самоцветовой...

- Нет, Зоя Даниловна, - резко сказал он, - вы меня не уговорили. Я остаюсь при своем мнении.

- Ну, что ж, - Пылевская встала, - покончим с этим. Я хотела все уладить добром, чтобы не подрывать вашего авторитета. Думаю, что меня все-таки изберут, так как конкурентов нет и не будет. Кстати, это вы принимали переэкзаменовку у студента Шишкина?

- Да, отличный студент. К сожалению, сильное заикание мешает ему показать свои знания, а у экзаменаторов не хватает терпения выслушать его до конца.

- А вы знаете, - насмешливо прищурилась Зоя Даниловна, - что он отъявленный бездельник и совершенно не занимался невропатологией.