Николай Мисюк - Ночной вызов

Рябинин руководил студенческим научным кружком. Первое время кружок работал интересно. Студенты на своих заседаниях горячо обсуждали самые сложные проблемы невропатологии, выступали с обзорами, научными докладами. Несколько лучших студенческих работ были отмечены на республиканских конкурсах. А затем кружок начал распадаться. Сначала ушли наиболее способные, за ними потянулись другие.

Федор Николаевич долго не мог понять, в чем дело. Решил поговорить с некоторыми студентами. Такой случай вскоре подвернулся, и он пригласил одного из бывших кружковцев к себе.

- Что же ты, мой друг, перестал работать в кружке? - спросил его Пескишев. - Прежде ты проявлял большую активность. Честно говоря, я даже возлагал на тебя определенные надежды.

- Да так, Федор Николаевич, занят очень. Большая учебная нагрузка. Все как-то некогда, - пытался отговориться студент.

- Что ты говоришь? Разве я не знаю, какая у студента нагрузка? Кто захочет, тот всегда находит время. Вот Рябинин мне сказал, что ты ушел потому, что уже не надо сдавать экзамен по невропатологии. Это правда?

- При чем тут экзамен?

- Так в чем же дело?

- Если откровенно - неинтересно стало работать.

- Но почему?

- Видите ли, прежде я занимался изучением сердечной деятельности при мозговых инсультах. Сергей Андреевич предложил мне другую тему. Я полгода убил - выполнил. Результаты моих исследований он доложил на научной конференции, а обо мне даже не вспомнил. Так зачем же я буду работать на него? Ведь у меня тоже должен быть какой-то интерес. Смотрите, что делается на других кафедрах! Там студенты сами выступают с научными докладами и даже печатают статьи. А в нашем кружке последнее время мы пашем, как рабы на плантации, а руководитель все себе забирает. Да еще недоволен, что плохо работаем. Кому же это надо?

Этот разговор произвел на Федора Николаевича удручающее впечатление. Поблагодарив студента за откровенность и предложив ему продолжать работу, он позвал Рябинина и строго отчитал его. Это помогло, но ненадолго.

Приглядываясь к Рябинину, Пескишев заметил, что он все чаще стал перепоручать другим то, что должен был сделать сам. Он не любил и не хотел работать на коллектив, это претило его духу. Он привык и любил работать только на себя. Там, где он был лично заинтересован, он мог горы перевернуть, все остальное оставляло его равнодушным. Он так ловко перекладывал все свои поручения на других, что никто на него не сердился, если даже оказывался в дураках.

- Это же Сергей! - добродушно посмеивались на кафедре. - Что с него возьмешь.

Даже ухаживая за Женей, Рябинин нередко злоупотреблял ее добротой. На первых порах Жене было забавно, когда в автобусе или троллейбусе у него вдруг не оказывалось проездных талонов или когда ей приходилось покупать ему билет в кино или театр. Когда Рябинин был аспирантом, Женя не придавала этому значения. Но став ассистентом и получая приличную зарплату, он продолжал вести себя по-прежнему.

Однажды Женя разозлилась и намекнула Рябинину, что он достаточно обеспечен, чтобы иметь деньги на мелкие расходы. Он превратил это в шутку и предложил вести учет.

- Я не мелочный, когда-нибудь рассчитаюсь с лихвой.

Женя восприняла это как упрек, и ей стало стыдно за себя.

Как-то Рябинин пригласил Женю в ресторан на встречу с его старыми приятелями. Они отлично провели вечер. Много танцевали. Рябинин был в ударе. Заказывал только армянский коньяк и шампанское. Когда же официант принес счет, все мужчины стали выворачивать карманы. А Рябинин, воспользовавшись тем, что заиграл оркестр, подхватил Женю и потащил танцевать. Они вернулись к столу, когда счет был оплачен. Сергей даже не поинтересовался, хватило ли у его приятелей денег и что причитается с него.

Он оказался не только мелочным, но и трусливым. Это Женя обнаружила позже. Как-то на заседании Общества невропатологов и психиатров Рябинин делал доклад о расстройствах сердечной деятельности при смещениях мозгового ствола и методах ее восстановления. Председательствовал Цибулько. Доклад Рябинину удался, и он чувствовал себя героем. Уверенно и толково отвечал на вопросы, пока их не стал задавать Цибулько. Его вопросы были не по существу доклада, Сергей оказался к ним не подготовленным. Вместо того, чтобы деликатно поставить Цибулько на место, Рябинин стал подобострастно благодарить его за оригинальную постановку вопросов, которые, мол, позволяют по-новому оценить изложенный им материал и, возможно, пересмотреть некоторые выводы. Он изо всех сил старался умаслить Цибулько, опасаясь, что тот может сделать по его докладу нежелательные замечания в заключительном слове.

В прениях выступающие дали докладу положительную оценку, указали на новизну и оригинальность метода. Все закончилось бы хорошо, если бы не Цибулько. С улыбкой на лице он разделал под орех как доклад, так и докладчика. Выступил он убедительно, неожиданный поворот застал слушателей врасплох. Пескишева на заседании не было, поэтому взоры всех невольно обратились на сотрудников кафедры. А они сидели в состоянии нервного шока. Больше всех растерялся Рябинин. Он побледнел и облизывал пересохшие губы. Женя молча наблюдала за ним. Больше всего ее поразило, что Рябинин отказался от заключительного слова.

Цибулько выразил удивление докладчиком, который не воспользовался предоставленной ему возможностью сгладить неловкость.

- Вот уж не ожидал такой скромности от сотрудника профессора Пескишева, - язвительно добавил он.

Возможно, на этом заседание и закончилось бы, но вдруг кто-то попросил слова.

- Какое еще может быть слово, если прения закончились? - заметил Цибулько.

- Почему закончились? - послышался тот же голос. - Пока никто этого не предлагал.

Все повернулись, чтобы взглянуть на спорщика. Не без интереса смотрел на него и Цибулько.

"Кто бы это мог быть? - подумал он. - Уж больно нахален".

В заднем ряду стоял молодой человек. Он был высок, несколько худощав, подтянут. Говорил спокойно и уверенно, слегка растягивая слова.

- Кто вы? - поинтересовался Цибулько.

- Я врач.

- Где работаете?

- Хотя ваши вопросы излишни, я охотно удовлетворю ваше любопытство, сказал незнакомец, вызвав оживление в аудитории. - Я в вашем городе новый человек и пока нигде не работаю. Думаю, что это не имеет никакого отношения ни к докладу, ни к тому, что я хочу сказать. Итак, прошу слова!

В зале стало еще более оживленно. Среди присутствующих раздались голоса, поддержавшие его просьбу. Цибулько не стал возражать. Он и сам был не прочь выслушать молодого человека, надеясь в заключительном слове надолго отбить у него охоту проявлять излишнюю активность.

- Ну, что же, прошу, - снисходительно предложил Цибулько.