Ольга Морозова - Только теннис

А как мы ехали в Париж?! Все содержимое холодильника нашего тренера, естественно, ехало с нами - это свое правило Нина Сергеевна соблюдала неукоснительно. Свертки и баночки Нины Сергеевны были сложены в авоську, которую вручили Ане Еремеевой. Потом решили, что в Париж с авоськой ехать неудобно, и переложили их в мою сумку. Как только прибыли в Шереметьево, Нина Сергеевна отправилась в буфет докупать еще и икры.

В Париже садимся на такси, переезжаем на вокзал, по-моему, Северный. Нина Сергеевна полностью в руках Ангелевича, он один говорит по-французски, все мы с открытым ртом смотрим на него. Он говорит "направо" - мы направо, "налево" мы налево, "прямо" - мы прямо. Нина Сергеевна спрашивает: "Адольф Ефимович, куда нам садиться?" Он покупает билеты, конечно, второго класса. "Туда". Мы, нагруженные сумками с провизией, влезаем в вагон. "Адольф Ефимович, я очень волнуюсь, здесь же и первый и второй класс, куда нам садиться?" - "Нина Сергеевна, не торопитесь, пожалуйста, я все выясню".

Подходит проводник, Адольф Ефимович спрашивает, правильно ли сели сюда с билетами второго класса. Тот согласно кивает головой. Мы восхищаемся вторым классом. Мягкие замечательные вишневые диваны, роскошные занавески. Что же делается в первом? Нина Сергеевна: "Девочки, размещаемся, и надо поесть". Только мы расселись, в купе заглядывает кондуктор. Мы не понимаем, отчего начал дергаться Адольф Ефимович, что происходит, и, не обращая внимания на муки Ангелевича, продолжаем поглощать бутерброды. В это время возникает спор не хватает пирожного, кто-то съел лишний бутерброд с икрой. Мы, три здоровые, веселые, жизнерадостные девицы, хохочем не умолкая. И явно мешаем сосредоточиться Адольфу Ефимовичу. Нина Сергеевна пытается его успокоить: "Ничего, не переживайте, детям надо покушать". В конце концов он не выдерживает: "Собирайтесь. Мы сели вместо второго в первый класс". Нина Сергеевна удручена: такой знающий человек и совершил такую ошибку. И снова начинается суматоха. Мы опять складываем сумки, ищем сброшенные туфли и при этом, естественно, продолжаем хохотать. Маленький Адольф Ефимович, как настоящий джентльмен, пытается схватить все чемоданы сразу, успеть найти и занять место во втором классе, а нас по-прежнему раздирает смех. Ангелевич один - чемоданов много. Наконец устраиваемся заново, Адольф Ефимович весь в поту. Нина Сергеевна: "Адольф Ефимович, вы теперь уверены, что нас отсюда не попросят?" Ангелевич в негодовании, мы же буквально катаемся от смеха. Со стороны мы, наверное, выглядим довольно глупо, но нам все очень нравится.

У Нины Сергеевны всегда были в запасе забавные истории. "Представляете, мы играем на первенстве страны... Нам тогда платили деньги за призовые места. Сразу наличными. Огромные деньги. Полторы тысячи рублей! Это не нынешние полторы тысячи. Спрятали деньги в чемоданы и с Борисом Новиковым отправились в Сухум. Едем через Тифлис, а там случались нападения бандитов на поезда. Положили вещи на верхнюю полку. Я говорю: "Боря, я иду в туалет, сейчас будет туннель, следи за моим чемоданом". Выхожу из туалета, а мой чемодан вытягивают в окно. Там же огромные деньги! Прощай, мой Сухум! Хорошо, что я вовремя выскочила. "Боря, куда же ты смотришь?" - "Я светил фонариком". Но оказалось, он светил на другой чемодан".

...Маленький городок Туке, поезд стоит минуту-полторы. Весь вагон уже знает: русские теннисистки едут играть турнир, и весь вагон переживает, как бы мы не проскочили свою станцию. Каждый считает своим долгом сказать: следующая станция - Туке. Мы говорим всем "мерси", а Адольфа Ефимовича, наверное, мучает мысль, как он успеет выкинуть все наши чемоданы. Выгрузились, спустились с платформы в длинный туннель, выходящий на привокзальную площадь. Мы тащимся с сумками, Нина Сергеевна шагает в кокетливо надвинутой на лоб шляпке, Ангелевич сгибается под грудой чемоданов, и в этот момент у Ани Красько рвется ручка у сумки - это по-следняя капля. Мы бьемся в истерике от смеха. Грохот, усиливаемый еще и эхом, сотрясает весь подземный переход. Мы не можем остановиться, Нина Сергеевна смеется вместе с нами. Адольф Ефимович ничего не понимает, он возмущен поведением Нины Сергеевны.

К счастью, мы выиграли Кубок Суабо.

В Туке случилась еще одна забавная история. Нину Сергеевну называли "дамой в шляпке". В каждой поездке я выбирала Нине Сергеевне новую шляпку, и она очень ценила мою внимательность. Рано утром, на следующий день после победы, мы уезжали на "Мерседесах" (устроил Адольф Ефимович) в Париж. Сказка. Возможно, Ангелевич боялся заказывать билеты на поезд, поэтому поехали на машинах. Только отъехали, Нина Сергеевна говорит: "Ах, где моя шляпка?" В Париж без шляпки! Нина Сергеевна такое представить себе не могла. Мы вернулись в Туке.

Нина Сергеевна ездила со мной на турниры всего три раза. Потом сказали, что сборной она как тренер не подходит, хотя все эти три года мы выигрывали Кубок. Но еще долго в Туке вспоминали "русскую даму в шляпке".

Теплякова радовалась каждому моему успеху, но не верила, что я могу, например, обыграть Гулагонг. И тем более не могла себе представить, что я обыграю Кинг. Достаточно было мне играть с Кинг хорошо, для нее это уже был праздник. В 1973 году она приехала на Уимблдон с туристами. Я играла матч за выход в 1/8 финала с Гулагонг. Нину Сергеевну прямо с аэродрома привезли на стадион посмотреть матч. Я ее провела и посадила на место тренера. Играли мы не на центральном и не на первом корте, а на втором, где место тренера на трибуне среди публики. Естественно, после каждого мяча я смотрела в сторону Нины Сергеевны. Вскоре на нее смотрел уже весь стадион, понимая, что между нами есть какая-то связь. Нина Сергеевна дышала этой атмосферой: я хорошо играю, она и я - одно целое. За нами следят трибуны Уимблдона. Для нее это была огромная радость.

Я проиграла матч, хотя вела в решающем сете 5:3 и счет в гейме был по тридцати. Двух мячей не хватило, чтобы обыграть Ивон в тот год. В верхней, самой лучшей раздевалке мне дали ванну, я лежала в ней и рыдала. Мне хотелось разорвать все красивые полотенца, что были уложены там стопкой, мне хотелось утонуть, так тяжело я переживала проигрыш. А когда вышла из раздевалки, Нина Сергеевна начала меня поздравлять. Я сказала: "Сколько можно просто хорошо играть?! Я уже не хочу хорошо играть, я хочу выигрывать!" Но все равно ее радость, что мы достигли такого уровня, была приятна.

Нина Сергеевна получала удовольствие от разрешения даже самых мелких забот. В то время на Уимбл-доне охрана турнира была несколько проще, чем сейчас. "Секьюрити" то ли боится, что кого-то украдут, то ли опасается террористов, но сейчас пройти в непредусмотренную твоим пропуском зону невозможно. А тогда я спокойно могла посадить в машину, которую давали игрокам, Нину Сергеевну, не являющуюся членом делегации. Тем самым она экономила целое состояние для советского туриста, два с половиной шиллинга, которые должна была бы потратить за проезд в метро до Уимблдона и обратно. Хотя для нее важнее было то, что она ехала на машине Всеанглий-ского теннисного клуба, которую присылают за игроками и тренерами. В эти минуты она себя чувствовала причастной к событиям Уимблдона.