Александр Найденов - Больше света белого

же он деньги брал? Ничего дефицитного, кажется, он не производил - был до этого владельцем лесопилки. Между тем, вся английская династия, наверное, получила меньше доходов, чем он за 5 лет от этих ваучеров - Урал, он ведь больше, чем Англия? И теперь он - уважаемый человек, его избрали в Государственную Думу; а я был ударником всех последних пятилеток, сколько раз меня приглашали в школу рассказывать ребятишкам про мой завод - и что теперь? Медальки эти мои уже никому не интересны стали - и меня не приглашают больше, да и завод-то уже не мой...

В маленьком "Запорожце" с инвалидными знаками, следующем в конце колонны, Федор Андреевский объяснял Герману Ермакову:

- Ты видел, как он стоит?- кивнул Андреевский в сторону странного памятника В.И.Ленину, установленного на бетонном постаменте с трибуной на площади. Этот памятник изображал чугунный Земной шар, на Северном полюсе которого, приподнявшись в ботинках на цыпочки, стоял в чугунном костюме-тройке черный чугунный Владимир Ильич с пропорциями лилипута и энергичным взмахом десницы посылал куда-то всех от себя.

- Туда, мол, идите. И ведь, шли. Правильно, или не правильно делали, что слушались, но шли и главное: все народы в стране вместе уживались. А наши нынешние вожди переняли в партийных школах вот так только ручкой перед собой с трибуны указывать, и полагали, что государством руководить этого довольно. "Теперь,- сказали они народам,- в другую пойдем сторону"- и ручкой в воздух туда - шарах, шарах... и надеялись, что с них этой работы достаточно, можно отправляться на дачу. Но, что такое? Глядят: никто туда не идет, а все разбредаться начали кто куда; какая страна развалилась!

Густой Андреевский бас так гулко отдавался в кабине, что Герман Ермаков приоткрыл форточку и отчего-то не захотел с Федором на этот раз согласиться:

- Им, сват, с верху видней - они ученее нас, сват,- возразил он, повернув к Андреевскому свою коротко остриженную седую голову на вытянутой вперед шее.

- Ученее!?- рявкнул Андреевский и воззрился на Ермакова.- Сват! да я гляжу, они и тебе мозги запудрили! Нечего сказать: большого ума там люди сидят! Большого! Экономику нашу они посчитали нерентабельной - и - бух... цены взвинтили в два раза, потом - в пять раз, потом - в десять раз, потом еще в десять раз. Говорят: чтобы стали цены на мировом уровне.

Где уж нам, необразованным, об их делах рассуждать: они же профессионалы рыночной экономики! Но я не могу понять вот что: откуда сразу взялось у нас столько профессионалов, если у нас экономики этой рыночной почитай сто лет не было? Нужно сделать экономику эффективной? Ну, и отлично, делайте: кто же против этого возражать станет? Но только мне не понятно, как так: было напечатано на деньгах, что они обеспечиваются всем достоянием государства - это значит: вон на холмах леса наши, пруд, в земле - руды разные, вот - наша дамба, которую еще Татищев рассчитал и велел строить, вот - наш завод, - все это как было здесь, так и есть, ничто не обрушилось и не сгорело,- так отчего же деньги-то в один прекрасный день вдруг начали уценяться: в 2, в 5, в 10 раз? В две тысячи раз уценилось! Как это быть может? Ну, может, значит. Где уж нам с тобой об этом судить? Это ж наука! Программа "шоковой терапии". По мировым-то ценам никто продукцию завода не покупает - наверное, потому, что зарплаты у народа забыли на мировой уровень вывести,- и разорился завод; да еще налогами его подушили, подушили - видят, пользы от него уже никакой: укатали нашего сивку крутые горки,- и продали его за гроши... Кредитов у капиталистов наклянчили: инвестиции нужны... для рывка в экономике. Превосходно... Соцстраны нам за нефть были должны, а теперь после нашей "шоковой терапии" пишут, что еще мы сами у них в должниках получились: перекачали им нефть, товаров недополучили взамен, и еще 40 миллиардов оказались за эту нефть им же должны: оттого-де, что их деньги остались весомыми, а наш рубль крякнулся. Обалдеть! Да сверх того, у буржуев 60 миллиардов заняли: вот это - профессионалы! И куда делись эти миллиарды, сват? их что-то не видно... И теперь - ни денег у нас нет, ни экономики - вот это рывок! У народа все сбережения обесценили - и что, на пользу отечеству это пошло? Нет, шок - есть, а терапии - нет: в пропасть катимся!..

- Стой ты, черт! тормози!- отчаянно взвизгнула с заднего сиденья Тамара Андреевских. Федор натянул к рулю гашетку тормоза - инвалидный "Запорожец", разогнавшийся накатом под горку, резко клюнул носом к земле и остановился, чуть не стукнув в автобус. Герман Ермаков собирался что-то возразить, но вместо этого непроизвольно, и так сильно - что подбородок ударился о грудь, кивнул головой.

- Черт, заспорил опять, закатил зенки-то!.. за дорогой лучше смотрел бы!- кричала Тамара на мужа. Федор молчал, не оборачивался, лишь было видно сзади, что мясистые уши бывшего гвардейского старшины зардели.

"Запорожец" снова медленно поехал за автобусом.

Порулив немного, Федор пробурчал Герману: Открой еще чуть-чуть форточку. Им там сзади, наверное, жарко - перегрелись...

Шествие достигло плотины и стало поворачивать в Ригу. Эта развилка дорог была памятна в процессии двоим людям - Аркашке и Юрчику. Аркашка посмотрел вправо, на забор плотины, на то место, где десяток досок отличались высотой от других: сюда когда-то, напившись пьяным, он въехал на ассенизаторной машине и, пробив дыру, свалился с пятиметровой кручи с машиной в поток. Он как всегда подумал, проходя тут, что удивительно, как он остался жив и невредим, что его не посадили в тюрьму отвечать за это и даже не отобрали права.

- Это благодаря Полинке,- нежно подумал Аркашка.- Это она оббегала весь завод, всех упросила, чтобы меня простили, а Юрку своего послала помогать мне чинить машину. Месяца два, наверное, мы тогда с ним колупались...

Юрчик, проходя по плотине за гробом, вспомнил, что однажды, крепко подвыпив с дедом Андреем, он его посадил к себе в КРАЗ и они поехали покататься по городу. Выскочив на полном газу на дамбу, он лишь на самом краю, у обрыва в пруд, сумел совладать с машиной и повернул на дорогу. Дед закричал ему: "Стой!.." Он затормозил вот здесь. Дед Андрей, матерясь и словно чего-то смущаясь, выскользнул из кабины на тротуар и ринулся домой. Юрчик заметил, что штаны у него вымокли... Вспомнив теперь об этом, он опять добродушно улыбнулся.

На дороге в Ригу стало особенно заметно, что в сторону кладбища, обгоняя процессию, движется сегодня много народу. Нынче был "родительский день" - люди, направляющиеся к кладбищу несли венки и искусственные цветы. Те же, кто уже возвращался оттуда назад в город, были подвыпившие и, очевидно, в хорошем расположении духа.

- Вот ведь, отец пьянствовал всю жизнь, из коммунистов его исключили, из председателей колхоза, из бригадиров и даже из кузнецов его выгоняли,- а все равно, ни у кого, наверное, не было таких похорон,- восхищенно улыбаясь, сказала Ирка Полине.- Со всем городом сегодня папка простится, всех своих знакомых увидит. И день подгадал такой теплый, веселый, и облака, гляди ко, какие красивые в небе...