Александр Найденов - Вперед и с песней !

Купили они с Нинкой домик в городе Полевском: это пятьдесят километров отсюда. Живут. Милиция их время от времени ищет. Придут ко мне сюда, спросят: имеете ли вы сведения о месте нахождения вашего сына. Я им: "Да что вы! Если б только я знала! Я бы первая вам тогда!" Четыре года прошло - они все ходят и ходят. Думаю: наверное мой еще что-нибудь натворил - ведь не может быть, чтобы из-за ржавого ружья так долго искали. Что им, заняться больше нечем, милиции? За это время Советский Союз распался, в городе орудуют банды всякие: Уралмашевская преступная группировка, "синие", "центровые"... Убивают друг друга десятками, из пистолетов, из автоматов, из пулеметов стреляют, бомбы взрывают на улице. А они ко мне все ходят и ходят. Спрашиваю у Лёньки. Он мне говорит: "Мама, клянусь! Из-за ружья только - больше ничего!"

Я уж сообразила потом. Милиции ведь тоже надо изображать, что они что-то делают. Охота ли им связываться с бандитами? А вот такие, как мой Лёнька - для них самое то! Поймают такого, посадят - и галочку можно ставить в отчетность, что преступность искоренил.

Однажды приходит переодетый милиционер, в гражданской одежде - и спрашивает у соседа (представился, что он будто старый Леонида знакомый), спрашивает, как, мол, найти? Тот ему: "Так ты не там ищешь: они живут в Полевском!" И еще открытку с адресом показал. Сказал - и засомневался, говорит мне: "Амалия Павловна, я, наверно, не то наделал". Я быстрее Леониду звоню, что надо срочно бежать - они с женой на автобус - и сюда, в город. Там облава в Полевском такая! Дом оцепили, но уж никого не нашли.

Начал Леонид жить в подвале. Здесь под домом подвалы. Этот дом до революции купцы себе строили - здесь огромные подвалы! А милиция ничего не знает про них. Без жены, конечно, без Нинки: Нинка у себя в Полевском жила, а он здесь.

Прожил он в подвале два года. Не все, конечно, он там, вылезал он, и по городу ходил, и даже на работу устроился. С документами ему "светиться" было нельзя - так он семечками торговал: у таких ведь документы не спрашивают. Поставит ящик на улице, мешочек с семечками, стакан - и торгует себе.

Милиция иногда у дома облавы устраивает, окружат дом, стоят, ждут. А Леонид шагает с работы, увидит их (их же сразу видно, милиционеров), - и мимо дома идет. Они ведь его не знают. Там за эти годы, в милиции, столько народу сменилось. Присылают молодежь - они никогда и не видели Леонида, и не знают его в лицо. А если у них фотография - так он за столько лет изменился, постарел...

Или как было: приходит следователь ко мне, мы тут беседуем, я даю показания, что давно не знаю, где Лёня - и открывается дверь, Лёня входит. Сразу оценивает ситуацию, говорит: "Амалия Павловна, у вас соли не будут?" Я ему кричу: "Коля, сколько раз тебе говорить: у меня соли нет!" И он уходит. А следователь откуда знает, кто здесь в доме живет? В доме семь коммунальных комнат.

Но потом поймали его. Пьяный он на диване уснул - и тут облава. И все...

Он бы уже отсидел. Я так думаю. На пятьдесят пять лет Победы, в амнистию, его б отпустили. Но Нинка на первомайские праздники приехала к нему туда, в зону. А он не под стражей там, он так как бы мог, свободно ходить. Приехала и давай: "Лёнечка, хоть бы немного нам с тобой нормально пожить!.. Лёнечка, может, ты от них убежишь?" И пошла. И мой-то дурень за ней. Идет и... Это он потом мне говорит: "Вот чувствую, что мне нельзя за ней, а иду, ноги сами собой несут." Ну, баба, конечно! Баба хоть куда может мужика увести.

А здесь, в городе, что? Ни денег у них нет, ничего. В городе только снова в подвал... Я его сама в милицию отвела.

Светочка, может быть, вы научите меня. Может, кто замолвит за нас в милиции слово? Журналисты там, или кто? Он ведь у меня не со зла: просто судьба такая. Неужели руку не подать помощи? Адвоката бы ему хорошего, но они таких деньжищ стоят. Где их возьмешь? Не на пенсию ведь нанимать адвоката. Мне бы на работу устроиться. Светочка, не слышно, на счет работы?..

В другой день.

Светочка, это вы? Здравствуйте. Проходите. Я? Нормально себя... Глаза красные, да... Чуточку всплакнула вчера... Да Мухтарка под машину попал. Выбежал - и тут прямо, на дороге, напротив крыльца... Как уж так они? Носятся, что ли без фар? Насмерть, все...

Проходите. Может, чайку?.. Статью будете писать? Вы сама будете или как? Почему я возражать стану? Спасибо...

Про себя еще? А без этого нельзя, разве?.. Ну, вы лучше знаете...

Папу моего когда репрессировали, остались: мама, я, Рона (сестра). В войну я училась -поступила в химический техникум. А тогда вышло кино - "Два бойца". И я значит - в клуб. Посмотрю сеанс и так через фойе, шмыг - снова в зал. Я смотрела его четыре раза в тот день. Думаю: "Артисты - вот это да! Вот живут люди! А я-то что забыла в этом химическом техникуме?" И я перестала учиться. Меня отчислили за неуспеваемость с третьего курса. Ну, а куда? Нужно же было получать продуктовую карточку. Мама меня устроила на работу. Мы тянули ЛЭП от Серова до Горы Благодать. Война кончилась. И меня отпустили с работы в Свердловск: на несколько дней, чтобы проведать родных. Отпуск закончился, а я и в ус не дую себе! Не еду на работу - и все. Тогда ведь строго было с этим: не дай бог опоздаешь на три часа - сразу уголовное дело! Я не еду. Как быть?

У меня подружка работала в ФЗУ - профтехучилище, если теперешним языком. Я к ней пришла, вижу у нее в коробках свидетельства о рождении документы пацанов, которые в училище учатся. Я подружке все объяснила, что не хочу обратно в тайгу, не хочу тянуть эту ЛЭП, а хочу в артистки в Москву. И она меня поняла. Перерыли мы с ней коробки, все свидетельства. Всё одни пацаны. Что делать? Взяли, не долго думая, переправили окончания. Был Федотов Михаил Дмитриевич, стала Федотова Михайла Дмитриевна, 1929-го года рождения. Мне подружка говорит: "На, езжай!"

Я записку маме оставила, забралась с мешочком на крышу поезда - и вперед и с песней - в Москву. В те годы многие на крыше поезда ездили. Проверяли, конечно, и гоняли. Помню - это уже Казань мы проехали - я за дверью пряталась в тамбуре, дрожала: сейчас схватят меня. Но милиция мимо прошла.

А в Москве гляжу. До нас с подружкой в Свердловске сразу-то не дошло: День рождения у Михайлы Федотовой, ей шестнадцать лет стукнуло паспорт пора получать. Свидетельство больше не действует!

А, была, не была! Иду в отделение милиции, в самом центре Москвы. Вот, говорю, я приехала. Дайте мне паспорт. Они свидетельство прочитали: "Михайла?"- говорят.- "Михайла!"-"Ну, тебя родители обозвали!" Двух часов не прошло - я уже была с настоящим паспортом. В самом центре Москвы! Михайла Федотова!

Зато потом, когда в шестидесятые годы я переделывала документы на свое настоящее имя, меня больше года мурыжили.

Поступила я на учебу к выпускнице Станиславского, Лидии Павловне Новицкой. Она вела вечернюю театральную студию при театре имени Ленина (это на Красной Пресне). Проучилась у ней два года. И конечно, параллельно, работала: потому что не работать было нельзя. Вкалывала штукатуром на стройке.