Александр Куприн - Голос оттуда: 1919–1934

Когда кончился обход крестного хода по домам, все хозяйки, у которых сам поп лично просил масло и творог, тащили продукты к церковному старосте, и вскоре была полна подвода попу, на которую нагрузили муки, масла, яиц и творогу.

В тот же день вечером было собрание всех граждан, на котором пришлось поставить на вид про это церковному совету. Председатель ответил, что поп не имеет права просить, потому что, согласно постановлению, никакого сбора в натуре не может быть, кроме платы денег, не менее трех рублей. Почему-то председатель не объяснил этого до крестного хода».

Всякий донос противен, ложный — вдвое, но ябеда неумелая, шитая белыми нитками, кроме того еще и смешна.

Уж если за попом послали подводу, если собрали заранее крестный ход, если еще до приезда попа бабы одна перед другой таскали к церковному старосте творог, масло и муку, если платили деньгами Только кому не жалко, — то уж, наверное, священника ждали нетерпеливо, а встретили радостно и широко, и незачем было ему с дьячком попрошайничать «на ушко»…

И если у коммунистов ничего не просили (потому что не просили ни у кого), если ласково говорили: «Дай вам, Господи, хорошо жить», то можно поручиться, что, выйдя из избы, хозяев не хаяли… Не ловок, товарищ, врать: уши видны!

Но баб£, баба! Чудесная, пожилая, властная хозяйка из села Черенковичи. Когда она разогнала водою партию, точно кучу сварливых кобелей, знала ли она, что в ее решительном жесте заключается великий символ?

Привет тебе, матушка, и поклон!

Результат губернского съезда в Красном Петрограде выразился в следующей безотрадной, многозначительной и жестокой картине деревенского быта, рисующейся сквозь строки отчетов красных газет:

«Крестьяне жаловались на тягости возлагаемых на них повинностей, указывали на отсутствие у них сельскохозяйственных орудий, предметов первой необходимости, соли и пр. Многие жаловались на тяжесть мобилизации, на реквизицию скота, горячо обсуждали вопрос о подводной повинности.

Были такие, которые настаивали на предоставлении крестьянам полной свободы в выборе форм земельного пользования. Эти ораторы забывали, что в этом вопросе советская власть никого не насилует и лишь стремится уяснить всю пользу и значение общественного землепользования.

Делегаты указывали на разные недостатки в области управления на местах, на случаи несоответствия действий тех или других ответственных работников с общими предначертаниями советской власти.

Как отрадный факт необходимо отметить, что не было ни одного выступления, ярко окрашенного враждебностью к советской власти, не нашлось ни одного крестьянина, который бы решился сказать худое слово против советской власти в целом. Все указывали лишь на мелкие недостатки, на отдельные случаи несправедливости», — и пр., и пр.

Ясно, что деревня находится в катастрофическом положении. Нет ни плуга, ни топора, ни гвоздей, ни сапог, нет — даже соли! Овцы и коровы уведены и съедены красноармейцами. Лошадей взяли в ремонт кавалерии, оставлены по две клячи на деревню, да и те постоянно в разгоне — под тещами комиссаров и свояченицами коммунистов. Вся молодежь, все ядро рабочей силы угнано за тысячу верст, — либо на фронт, либо в нелепые трудармии. В области коммунального управления на местах — превышение власти, произвол, дармоедство, глупость, бездарность, бестолковость, хамское упоение самодержавием. И все это — мелкие недостатки.

Перед кем наемные перья расточают эту цинически-наглую, идиотски-наивную ложь? Грамотный ребенок, пошехонская баба, прочитав такую газетную заметку, поймет, что деревня не жалуется, а воет в лапах холодного кровесосного спрута, называемого советской властью..

А то, что никто не решился обложить эту власть черным и едким словом проклятия, это понятно и без комментариев… Сегодня выскочит с протестом смельчак, у которого нестерпимо загорелось сердце, а завтра:

— Где ты, человек?

Советские газеты изредка, точно просыпаясь на секунду от длительного кровавого бреда, бормочут кое-какие невнятные слова о народном хозяйстве. Так, мы можем теперь припомнить наобум ценные рецепты приготовления вкусных и питательных блюд из жмыхов, жирного кофе из поджаренных и размолотых семечек подсолнуха, киселя из овсяных отсевок… Читали мы в свое время веские мнения в пользу превосходства в количестве белков конского мяса над коровьим и советы — разводить корнеплоды на крышах…

На днях мы выудили из одной красной газеты следующую заметку. Она — дельная и написана просто. Может быть, она даже и пригодится кому-нибудь из наших читателей:

«Солдаты, которым во время плена удалось поработать у немецких крестьян рассказывают удивительные вещи.

Земля там, кроме навоза, удобряется особыми порошками. О трехполье и помину нет. Под паром держится не более одной восьмой части всей пашни. На пары скотину не пускают, а сеют на них какое-нибудь скороспелое растение для корма.

Чтобы земля не уставала, хлебные растения обязательно чередуются с травами и корнеплодами. Кроме того, многие растения сеются в рядки, а земля между рядами в течение лета неоднократно разрыхляется и как бы парует.

Земля там пашется под посев не менее двух раз.

После снятия хлеба земля сейчас же вспахивается. Получается вроде кратковременного пара. Кроме того, разрыхленная пашня хорошо пропитывается осенними дождями.

Урожай ниже 100 пудов на десятину никогда не спускается, а урожай в 150–200 пудов совсем не редкость. А ведь земля в Германии гораздо хуже нашей: больше пески да суглинок.

Скотину круглый год держат в стойле, а чтобы она не скучала, ее кормят разнородным кормом. Солому, например, дают не иначе как в пареном виде. Отрубей и жмыхов не жалеют. Летом ежедневно дают свежескошенной травы. Кормят еще картофелем, бураками (кормовой свеклой). Зимой немец ни за что не станет поить коров холодной водой, а предварительно нагревает ее в комнате, потому что холодная вода потребует излишнего корма на согревание тела животного. Нечего и говорить, что скот держится в теплых, просторных и светлых помещениях.

Поэтому корова, дающая менее одного ведра в день, у немцев бракуется и идет на мясо».

Европеец, прочитав случайно эту заметку, утрет слезу и скажет:

— Говорят, что большевики признают лишь разрушение. Но вот вам живое доказательство, что они стремятся и строить.

Но он, конечно, не знает, что «особые порошки», то есть костяная мука, сушеная кровь, гуано, томас-шлак, вагнеровские туки, суперфосфаты и прочее мало были употребляемы в России и до войны а теперь от них не осталось и порошинки. Что отрубей, жмыхов, картофеля и бураков не хватает для еды людям. Что солому для корма скоту снимают с собственных изб. И что последняя коровенка, даже совсем не дающая удоя, съедена красноармейцами.