Николай Наседкин - Криминал-шоу

Подпив в один из вечеров в "Центральном", он, по какому-то наитию, уже на выходе снял трубку телефона-автомата, накрутил родной номер: 33-94-68. До укола в сердце знакомое:

- Да-а? Я слушаю.

Игорь пьяно задохнулся от счастья, залепетал, заоправдывался. И вдруг услышал:

- Ты сможешь сейчас приехать?

Игорь схватил частника, помчался сломя голову, даже забыв спросить: где муж-то?

Его не оказалось - уехал по делам к себе за бугор. Арина с удовольствием погрузила улыбку в роскошные пионы, которые Игорь успел подхватить у бабуси на крыльце ресторана, предупредила:

- Только тихо, Игорюш, Полю не разбуди.

Какую Полю? Кто такая Поля?.. Ах да, дочка! Игорь, обалдевший от улыбки, от влажного блеска Арининых глаз, от "Игорюши", схватил любимую женщину в объятия и прямо тут же, у порога, чуть не задушил от избытка чувств...

Ну, уж теперь-то - все? Теперь-то кончились пропасти да полыньи в их отношениях? Эммануил уезжал часто - и по стране, и за кордон. Игоря - он сам себе удивлялся - это вполне устраивало. Где-то в глубине души он сознавал, и боялся сам себе до конца признаться в этом, что случись им с Ариной сойтись насовсем, начать жить дни и ночи под одним потолком и - очень скоро пламя, сжигающее их, утихнет, уменьшится и даже, не дай Бог, исчезнет вовсе, пропав под пеплом бытовой рутины.

В одно не очень прекрасное утро Эммануил Генрих их застукал. Он поехал в Москву на поезде и, как потом разъяснилось, на узловой станции у него, пока он курил на улице, свистнули кейс с деньгами и деловыми бумагами. Пришлось со встречным вертаться нах хаус. А Игоря угораздило ночевать остаться. Он аж подскочил от внезапного утреннего звонка, обмер. Арина приподняла с подушки встрепанную голову.

- Муж, - угрюмо сказала она, накинула халатик, пошла открывать.

Ну всё - сейчас драка будет. Игорь не умел и не любил драться. Да и паскудство! - этот ганс намного здоровей его, потяжелее в весе. Игорь только успел брюки кое-как напялить, рубашку накинуть и натягивал суетливо носки, сидя на измятом супружеском ложе, когда вошел в спальню обманутый муж. Он нелепо застыл, растопырил руки, захлопал рыжими ресницами.

- О-о-о! Зачьем это есть? Почьему нато такое? Нехорошо!

Игорь, держа дурацкий носок на отлете, оторопело смотрел на соперника снизу вверх.

- Не надо кричать, пожалуйста, - спокойно сказала мужу Арина - она стояла, прислонившись к косяку двери, скрестив под полуобнаженной грудью руки. - Полю разбудишь...

Потом Арина рассказывала, как Эммануил слегка всплакнул, поупрекал ее и даже попробовал пооскорблять по-русски, но Арина осадила без жалости: будешь выступать, мол, вообще тебя брошу и уйду к Игорю - его давно люблю, а тебе мою любовь еще заработать надо. Бедный ариец обмяк, да и пропажа важных документов его тревожила чрезвычайно - слезы утер и побежал в свой офис... Они же с тех пор стали чуть осторожнее, осмотрительнее, ночевания прекратили.

И вот - ошеломительный финал. Уговорил фон Ваксель Арину, увозит из "этой страны". Игорь и думать боялся - как он будет жить...

Жить?

Игорь глянул на циферблат - пятый. Усмехнулся криво сам себе: может жить-то осталось пару часов...

Что это? Он наконец понял, что от мыслей-воспоминаний его отвлекла внешняя причина. Он вскинулся, присмотрелся: так и есть - дверь-вход чуть приоткрыта и в щели поблескивает чей-то глаз.

- Кто там? - вскрикнул Игорь.

Дверца распахнулась шире, и на лесенку ступило эффектное существо, судя по раскраске лица - женского пола. До невероятности худа, безгруда, пепельные волосы ежиком, узкие фиолетовые губы трещиной на остром, по-своему красивом, лице. Так же фиолетово-чернильны веки и длиннющие когти на косточках-пальцах, кривые тонкие ноги обтянуты сиреневыми лосинами, на остове-торсе - черная маечка-безрукавка, при резких жестах видны подмышек меха. Плюс ко всему у экстравагантной гостьи левый глаз подергивался, то и дело полузакрывался, словно она фривольно подмигивает. Игорь хотел, не сдержавшись, улыбнуться, но вовремя подавился - никакой фривольности в нервном подмигивании этой особы не было и в помине. В глазах ее плескалась, кипела сумасшедшая злость, алкогольная дурь.

Деваха, пошатываясь, встала над Игорем, заложила руки за крестец, начала рассматривать его молча и в упор. Боже, уж не Лора ли это?.. Бедный поэт! Она, наконец, разлепила безгубый рот:

- Н-н-ну?

- Что "ну"? - садясь, опуская ноги на пол, пожал плечами Игорь.

- Вста-а-ать, мразь! - рявкнула вдруг мегера и, взмахнув из-за спины рукой, хлестнула-обожгла Игоря по плечу чем-то садким, гибким, похожим на кончик телескопической удочки.

Игорь вскочил, сделал движение броситься, шарахнуть суку по башке, но та, гортанно взвизгнув, вдруг страшно высоко подпрыгнула, крутанулась штопором и саданула Игоря пяткой в грудь. Он кувырком покатился на раскладушку.

- Ха! - довольно усмехнулась оторва. - Получилось!

Она ткнула свой прут-хлыст под кадык опрокинутому Игорю, нажала до дикой боли и прошипела:

- Не подпрыгивай, убогий, враз пришибу. Меня Лора зовут - слыхал?

В мозгу Игоря высверк: Лора! Да, да! Это же вон почему знакомо... В Одессе, он читал, в гражданскую славилась девушка-палач по кличке Лора любила с пленных белогвардейских офицеров кожу живьем сдирать, рубила им руки-ноги... И еще подумал: ну всё, уже бабы меня бить начали - дожил.

- Слыхал, - просипел он, вдавливаясь затылком в матрац, уклоняясь от жалящего стека. - Ну, как там, в Одессе?

- Чего-о? - Лора отпятила отсутствующую губу. - В какой Одессе? Бредишь, убогий?

Она вдруг заскучала, бросила жертву, направила стопы к продуктовому углу, сунула длинный нос в коробку с "Чио-Чио-Сан". Ну всё: сейчас розового "вермута" хлебнет и - финита ля комедиа...

Но, по счастью, новоявленная бандитка выудила бутыль с натуральным вином, вскрыла, жадно вылакала стакана полтора, утерла щель рта, явно подобрела.

- Ладно, убогий, живи пока. Но уж если в шесть не откупишься, лично займусь - яйца расплющу.

Игорь побагровел.

- И чего это вы в мои яйца вцепились? Один отобьет, другая расплющит! Свои яйца поберегите... убогие!

Лора, против ожидания, хмыкнула:

- Хм! Мне яйца поберечь?.. А ты ничё мужик, с приколом. Жаль только лох лохом.

Она еще похлебала травяной настойки, зажала почти ополовиненную бутылку в когтях, вскарабкалась к выходу, исчезла, бросив напоследок:

- До встречи, убогий!

Игорь опять на какое-то время погрузился в полузабытье-полудрему.

Когда за ним пришли, было семь вечера. Он по приказу жирного выбрался из норы, щурясь, мигая, присел на стуле посреди гаража - как на суде. Все его новые знакомые находились в сборе. Поэт, подставляя ему стул, ободряюще сжал плечо: держитесь! Лора пьяно кривилась, постукивала стеком по своей сиреневой коленке, подмигивала, прикладывалась к фужеру, Пидор, злорадно лыбясь, смотрел на жертву, мял-разминал свои толстые пальцы. Горец сидел на стуле-троне, невозмутимо посасывая мундштук. Он первым разомкнул уста.