Виктор Нель - Звезда и шар

-- Пускай, -- продолжал Саша, -- а вот если завтра вас выведут на площадь и прикажут стрелять по демонстрации?

Улыбка постепенно сползла с лица сержанта.

-- Будешь в меня стрелять?

Сержант молчал, опять стал слышен тик часового механизма. Где-то вдали били колокола. Покрытая ржавой паутиной трещин, когда-то причислявшаяся к эмалированой посуде, кружка мерно покачивалась в токе сквозняка, ширкая унитазной цепочкой по помятому боку цинкового бачка.

-- Ладно, сержант, спасибо тебе за все, медицинское священнодействие, судя по всему, закончено, -- сказал чудодейственно исцеленный, вставая и придерживая левое предплечье, -- пора и по палатам.

Сержант потянулся, вытянув руки над головой. Скрипнула кобура.

77.

Когда глаза привыкли к полутьме, Митя огляделся. Шумаков широко шагал по проходу между стойлами вдоль гусеничных бульдозерных следов.

"Матка Уганда" - с удивлением прочел Митя на табличке, косо прибитой над первым стойлом. Сама табличка была металлическая, напоминавшая надгробия местного кладбища. "Телка Гвадалахара" - вещала надпись на следующем стойле.

-- Товарищ старший дояр, -- спросил он бодро удалявшуюся фигуру, -- а кто дает имена коровам?

-- Старший зоотехник, -- ответил тот,

-- поспевай, сепарацию закончить надоть пока коровы в поле.

-- А я думал - замполит.

-- Башку не расшиби.

Они приблизились к помещению в дальнем конце коровника, отделенную стеной от остального пространства. Митя глянул на последнее, большее чем остальные, стойло под именем "Бык Гондурас", пригнувшись, шагнул через порог и замер, пораженный.

Комната была покрыта говном сильнее, чем остальной коровник. Коровий помет был везде, на стенах, на потолке, толстым слоем покрывал пол, закругляясь кверху в углах. Даже с металлического абажура монотонно покачивающейся лампы свисали засохшие шмотья. А в самом центре этого царства испражнений, стоял, блестя никелироваными боками, огромный биллиардный стол, покрытый, по капризу неизвестного создателя, желтовато-белым сукном.

-- Ну, чего примерз? -- спросил Шумаков дружелюбно, -- техники не видал?

Митя медленно приблизился. Стол был неправдоподобно чист. В этом противостоянии полированного до блеска металла и царства фекалий было что-то апокалиптически неземное. Он осторожно протянул руку и погладил борт. Потом похлопал. Поверхность белого сукна вдруг нарушилась еле заметно. По ней прошло едва приметное волнение и тут же исчезло. Тут только до него дошло, что этот предмет, с надписью "Sartorius", вовсе никакой не биллиардный стол без луз, а огромный, глубокий, прямоугольный чан, почти доверху наполненный молоком.

-- Ознакомляйся со шведской техникой, -- сказал старший дояр Шумаков, щелкнув несколько раз рубильником -- а я пойду фазу найду, а то ушла. Вернусь, дадим напор и начнем.

Митя остался один. Жужжали мухи. Мерно покачивалась, поскрипывая, жестяная тарелка фонаря. С косо прилепленной к стене вырезки из журнала "Современная агротехника" жизнерадостные империалистические коровы бодро взирали на шведский сепаратор, торчащий в центре комнаты неестественным ацтекским саркофагом.

"Странно, ни одна муха не села на молоко", - подумал Митя и вдруг неожиданно для себя уловил в агротехнической статье знакомое, но совершенно неуместное здесь словосочетание - "Юрайа Хип". Он вчитался.

Интересные результаты получены нидерландской исследовательской лабораторией "Сарториус" по воздействию звукового фона в стойлах на размеры удоев. Оказалось, что ритмическая музыка в коровнике резко увеличивает надой. Наибольший эффект принесли произведения вокально-инструментальных ансамблей Лед Зеппелин и Юрайа Хип.

Сюрпризом для исследователей послужил тот факт, что почти такое же влияние на выход молочной продукции показала героическая симфония Бетховена.

Митя вдруг с удивлением заметил, что чан сепаратора меняется в размерах, ползет на него, удаляясь от стен, которые тоже ожили и, выпучиваясь, начали расползаться в стороны, нарушая перспективу.

"Это от вони", - вяло всплыло в мозгу. Покачиваясь, он подошел к амбразуре и попробовал высунуть голову наружу. Шершавое прикосновение к вискам срезов вулканического туфа кирпичей привело его в себя, хотя свежестью снаружи не пахло.

-- Митя, -- услышал он вдруг знакомый голос, -- вы сапоги получили?

-- Получили, -- машинально ответил он, поднимая глаза на стоящего у кромки леса Максакова.

-- Не могли бы вы мне помочь? -- спросил Максаков, переминаясь с ноги на ногу на краю пометного моря, окружающего коровник. Митя опустил глаза и заметил переливающиеся в говне голограммы максаковского голландского летающего диска.

-- Могли бы.

Он вышел за ворота и, хлюпая водолазным обмундированием, медленно направился в сторону голограмм.

78.

-- Ну что, -- жадно спросил Рубинштейн, -- удалось как-нибудь зарегистрировать вызов врача?

-- Конечно, -- ответил Саша, опускаясь на нары, -- с личной подписью Жоржа Помпиду. И королевы Маргреты Второй.

Кузнецов непрерывно курил, зажигая следующую сигарету от предыдущей. Краткие оранжевые светлячки затяжек постепенно становились мерилом времени. Время начало медленно терять структуру.

-- Ты-то чего сидишь? -- спросил Кузнецов, -- как режимник, по секретности?

-- И да и нет, -- ответил Саша сквозь подступающее оцепенение.

-- Это каким же образом?

-- Загадка природы. Сижу по секретности, а секретности не имел.

-- Во дела!

-- Подождите, подождите, -- вдруг вмешался Лев Леопольдович, -- а как же вы тогда загранпаспорт получили?

-- Пошел и получил. Да ведь это только для Польши.

-- Нет, нет, режимников никуда не пускают. А вы в том же ОВИРе подавали?

-- Да.

-- Странно... Каким-то образом они вас зевнули. А имя там то же, что и в обычном паспорте?

-- Не совсем. В обычном я - Самуил Элевич. А в этом - как в приглашении записали: Александр Ильич.

-- Вот в чем все и дело! -- вскричал Лев Леопольдович, -- вы у них теперь в двух папках сидите. Это же вам прямо карты в руки! Закажите вызов на Александра Ильича и подайте с этим паспортом.

-- Отловят, -- сказал Кузнецов.

-- У вас, молодой человек, -- обиделся Лев Леопольдович, -- прямо благоговейное к ним отношение какое-то, в самом деле. Вы думаете, у них там прямо информационный центр с базами данных. А это же просто бухгалтерия, свора учетчиков и больше ничего. Что же, по-вашему, они лица помнят? Да мы для них просто папки с бумагой!

79.

На дверях совхозного клуба висела кривовато исполненная афишка. Сверху было крупно написано: ЛЕКЦИЯ. Чуть пониже - помельче: К вопросу о сексуальной гигиене. Докладчик: доктор медицинских наук, профессор Сергей Матвеевич Коротков. После лекции - ТАНЦЫ.

-- Зайдем, что-ли, товарищ последователь? -- Ложакин искоса глянул на Митю.