Елена Нестерина - Динамо-машина

- То есть вы одна, да, возле шеста, да? - и он крутанулся, изображая, как ему кажется, танец-стриптиз.

Мужчина и женщина средних лет, что сидели напротив нас, слышали часть разговора и теперь явно ждали, что я скажу ему в ответ.

Я улыбаюсь:

- Немножко не то. Но вы почти угадали. Хотите, покажу?

Молодой человек ошарашен:

- Где? Прямо здесь?!

- А что? Мне ведь скоро выходить, моя остановка скоро. Если хотите, покажу, конечно... - скромно отвечаю ему я, типа как будто это для меня в порядке вещей.

- Да!

Я радужно улыбаюсь ему в лицо, раскрываю ранец и вытаскиваю оттуда стеклянную банку с сетчатой крышкой. Краем глаза вижу, как дяденька и тётенька напротив вытягивают головы в мою сторону.

А в банке прыгают в воде и перебирают перепончатыми лапками милые розовые лягушки из породы кормовых. Замёрзли они все-таки, маленькие, но ничего, чуть-чуть ехать осталось.

Мой спутник вылупает глаза.

- Что... Что это?

- Это? Кормовые лягушки. - спокойно и деловито отвечаю я и, не дав никому опомниться, вытаскиваю одну из них за нежную лапку. Лягушка трепыхается, норовит выскочить, но я перехватываю её поудобнее и поднимаю над своей головой. - Вот видите: их у меня четыре штуки. Сейчас я до клуба доеду, и в 0:30 у меня будет программа.

- И... И... что?

- Что? На глазах изумлённой публики я буду глотать их - одну за другой, одну за другой. Все четыре штуки. - всё так же спокойно отвечаю я, подношу лягушку, которая не перестаёт биться, прямо себе к лицу, и открываю рот, будто и в самом деле собираюсь её проглотить. Лягушка розовенькая, и кишочки в её брюшке можно хорошо рассмотреть, так они просвечиваются через кожу.

Молодой человек остолбенел. Про реакцию зрителей напротив я даже говорить не буду.

- Ну, что? Я показываю. - уверенно говорю я, но на миг останавливаю руку с лягушкой в воздухе. - Только один момент: сейчас в болгарском посольстве я проглотила тоже четыре штуки, за это мне заплатили 200 долларов. Так что я сейчас живую лягушку глотаю, а вы мне 50 долларов даёте. Понимаете? А то тогда в клубе мне только 150 долларов заплатят, что ж я буду лягушек за просто так переводить. Это ж моя единственная работа, понимаете?

Бедняга-попутчик завозился на сиденье. Ему даже сказать было нечего. И куда только делся его игривый настой?

- Ну? Смотрите. - говорю я и подношу лягушку почти к самым губам.

- Нет! - дёргается вконец обалдевший молодой человек. - Раз лягушка такая дорогая, не надо, может быть...

- Ну что вы! - настала пора мне быть великодушной. - Если у вас нет денег... Так и быть. Вы мне понравились, давайте я вам лягушку бесплатно проглочу!

Этого, конечно, он вынести уже не смог бы, даже бесплатно.

Прослушав сообщение о том, какая сейчас будет станция, мой незадачливый попутчик вскочил с места:

- Да, конечно... Только вот сейчас моя остановка, выходить мне надо... Так что до свидания, до свидания, девушка... Успехов вам, да, да...

Каким ясным соколом он вылетел на платформу станции, которая, скорее всего, была не его, я описывать не стану. Вот и всё, а вы говорите, как пристающего мужчину отшить.

Засовываю бедную лягушечку обратно в банку, она в изнеможении опускается на дно, лежит там, а затем вместе со своими подружками принимается грести по стеклу розовыми лапками с чёрными коготками. Ишь ты, кормовые, а на волю хотят. Плохо, что я про них в гостях у Светкиного сослуживца не вспомнила, но там и без этого удачно обошлось.

Зрители на сиденье напротив сидят в оцепенении и не двигаются. Ну что ж, я старалась.

Вот гадкая я, конечно, и их испугала, и молодого человека, который теперь, наверно, на неделю расхочет с девушками целоваться. Как представит, что кто-то из них тоже может лягушек... У-ух! Ругайте меня, осуждайте, но правда ведь, зачем приставать к девушке, которая едет, едет...

Вот, наконец, и та станция, которая мне нужна. Беру ранец подмышку и выхожу на платформу. Сидите, лягушки, тихо, скоро уже придём.

А на улице снег и дождь, дождь и снег. Да ещё и ветер, ветер, ветер. Вперёд! Потому что я иду... А иду я к дому, в котором живёт мой герой. Он, конечно, ждёт меня. Он - моя тайна, и про него не будет знать ни одна подруженция, честное слово!

И пусть снег залепляет глаза, дождь течёт по лицу, а ветер пробирает до нитки. Я иду, я дойду, с каждым шагом я ближе к дому, в котором ждут меня. Я хотела там сегодня быть, я обещала - а значит, буду. А что ветер и слякоть - так это даже хорошо, он смоет с меня и руки, и взгляды, и дурацкие чужие слова, и поцелуй Светкиного коллеги.

Да, всё-таки, слабоват ветер, мне бы сейчас буран как раз подошёл, или тайфун. Но ничего, вот я уже вижу дом, и, кажется, в окне, третьем сверху, свет горит!

Ну что ты будешь делать... Всё против нас, только ветер навстречу. Я всегда знала, что дорога от метро проходит рядом со стройкой, но кто это тут свежего цемента успел налить? Или бетона, не знаю, только вляпалась я, кажется, конкретно. По самую щиколотку влипли в незастывший раствор оба мои ботинка.

Козни, всё это козни. Мужики-строители мне подкузьмили, хоть я с ними даже незнакома. Мстят, конечно, за обижаемый мною мужской род.

Но я выбралась. Только куда же я пойду теперь, такая грязнущая? Втыкаю ноги во все сугробы, какие попадаются на пути, пытаюсь отчистить ботинки, а тут ещё и слёзы наворачиваются. Нет, это не слёзы, это дождь и снег, конечно! Только что же это я такая маленькая и несчастная? Где мои хитроумные уловки? Это же я, всё та же я, которая глумится над мужчинами, та, что заводит свою динамо-машину и вертит её ручку, вертит, вертит...Что делать-то? Не могу я такая показаться...

Но военные, хоть и заляпанные грязью ботинки несут меня вперёд, и вот я уже, вроде, и не желая этого, у знакомого подъезда, вот я в лифте, вот...

Рука сама тянется к звонку, открывается дверь - и вот она на пороге я: мокрый и грязный монстр.

И что? Меня обнимают мощные любимые руки, всю, вместе с курточкой и ранцем, отрывают от пола, кружат. Летят лепёшки грязи с ботинок во все стороны, а слёзы текут и тоже разлетаются.

- Я вля-япалась... - вою я.

- Ерунда... - меня ставят на место, целуют, и я во всю улыбаюсь сквозь слёзы.

И вот уже чисто вымыты мои ботинки, ни следочка грязи на них не осталось. Набирается в ванной вода, греется чайник, выставляются угощения, выключается компьютер - всё это мне. И герой мой вот он. Почему герой? Потому что мне хочется так думать.

- Знаешь, я не могла позвонить, правда, - говорю я, враз вспоминаю всё, что произошло за сегодняшний вечер, и снова собираюсь заплакать.

- Да ничего страшного. Ты же приехала. - отвечает он, и мне становится крайне стыдно. Такой наивный и великодушный. А я...

- Приехала...

- Как твоя Светка? Удалось её развлечь? - спрашивает он, и тут я вспоминаю, что Светку надо бы хорошенько разогнать.