Леонид Нетребо - Мидии не родят жемчуг (рассказы)

Воистину невероятны метаморфозы логического моделирования. Еще все только в плане, а он уже кипит, готовый ненавидеть, защищаться, воевать!... А что будет в реальности? Хватит ли сил?... И - ради чего?

Николай вспомнил про свой "пунктирный" изъян и попытался разумом окончательно выйти на потерянную линию четкого восприятия. Таким образом, он приступает к поиску, отталкиваясь от давно проверенного: чтобы унять панику души, необходимо разгадать причину, лишить себя тревожного секрета, страха темного угла, опасности незнакомого поворота - и паника сойдет на нет.

Он, наконец, понял, что именно с четких вопросов и следовало начинать всю эту романтическую историю... Или хотя бы ее динамическую часть - отъезд с практически насиженного места на приморской улочке. Итак, конечная цель, разумеется, Мулатка. Но - Мулатка-человек? Или Мулатка-женщина? Которая из этих двух ипостасей повергла его в состояние аффекта? Без кого ему вдруг невмоготу стало жить? А может быть, причиной этой суеты последних дней его вечная погоня за оригинальностью, сверхобладания чем бы то ни было, болезненная склонность к эпатажу? В конце концов, может быть, он приобрел какие-то обязательства перед этой женщиной?

А вдруг она замужем? Почему эта мысль ни разу не пришла ему в голову?

Николай не дошел до пляжа. Остановился в прибережном парке, устроился с чемоданом на скамейке, с которой просматривалась только водяная гладь без пестрой суеты песчаной косы: водные велосипеды, чайки, корабль на внешнем рейде... У бордюра ели мороженое и смеялись несколько молодых женщин.

Пожалуй, каждая из этих хохочущих девчонок не отказалась бы познакомится с ним. Прочь - сослагательное наклонение! Завтра он будет отдыхать с любой из них, как со старой подругой. Она будет знать, что нужно ему. Он - что нужно ей. Белая девушка, которую видно насквозь, которая источает радость, спокойствие, ясность.

Сработала защитная реакция организма, следствие напряжения последних часов: Николай уснул прямо на скамейке, распластав руки, высоко запрокинув голову, с открытым ртом.

Когда он проснулся, и обнаружил, что наступил час заката, совсем не хотелось думать, что где-то совсем рядом лязгнули вагоны и северный поезд поплыл в сторону тревожной станции с красивым на слух, но непонятным - толи финно-угорским, толи татарским - названием, отделяя Николая от его тревоги.

...Нелепый со своим огромным чемоданом-торпедой, он спустился на вечерний, пустеющий пляж. Разделся, уложив влажную от пота одежду прямо на гальку, и с опущенными плечами побрел в вечернюю, теплую, как парное молоко, воду.

Шелестело темное море, необычно тревожное и пасмурное. Перед самым погружением в воду Николай почувствовал, что солнце, оказывается, обманув внимание рассеянных купальщиков, было еще в небе и находилось всего лишь на грани захода, - временно спряталось куда-то. В этом заключалась уже никому на этом пустеющем пляже не нужная информация о том, что соответствующий пункт вокзального расписания еще не отмечен крестиком в журнале станционного диспетчера и до отправления поезда остается несколько вполне реальных минут...

А впечатление состоявшегося заката, оказывается, создавала невесть откуда взявшаяся небольшая, но плотная, почти черная тучка, на время вобравшая в себя падающее, беспомощное, усталое голое солнце, став беременной, похожей на тропическую живородящую рыбу - моллинезию, проплывающую над горизонтом. Спустя минуты дальняя половина моря вновь озарилась желтым светом: Моллинезия рожала золотую икринку, огненный шарик еще не развернувшийся жемчужный малек. Малек отделился от черного тела, но лишь шевельнулся, и медленно, вяло, безжизненно, так и не раскрывшись, упал в Черное море.

Николай не плыл - просто медленно шел по дну, сколько было возможно. Остановился, задрав подбородок, чтобы не хлебнуть горького. Глубоко вдохнул, оттолкнулся пальцами ног от песчаного дна, по дельфиньи, стремительным колесом провернул тело над водой и ушел вниз. Пошарил по дну, нащупал большой камень, взялся за него, расслабил тело, замер в подвешенном состоянии. Наверх не хотелось. Здесь было хорошо... Тихо... Прохладно... Не болела грудь... Совсем не хотелось дышать.