Александр Неверов - Марья-большевичка

- Марью! Марью Гришагину!

Кто-то и скажи из нас нарочно:

- Просим!

Думали, в шутку выходит, хвать - всерьез дело пошло.

Бабы, как галки, клюют мужиков: вдовы разные, солдатки - целая туча. А народ у нас неохотник на должности становиться, особенно в нынешнее время - взяли и махнули рукой.

Марья так Марья. Пускай обожгется...

Стали Марьины голоса считать - двести пятнадцать! Комиссар Василий Иваныч речью поздравляет ее. "Ну, говорит, Марья Федоровна, вы у нас первая женщина в Совете крестьянских депутатов. Послужите! Я, говорит, поздравляю вас этим званием от имени Советской Республики и надеюсь, что вы будете держать интересы рабочего пролетариата..."

Глаза у Марьи большие стали, щеки румянцем покрылись.

Не улыбнется - стоит. "Я, говорит, послужу, товарищи. Не обессудьте, если не сумею - помогите".

Козанок в это время сильно расстроился. Главное, непонятно ему: смеются над ним или почет оказывают? Пришел домой, думает: "Как теперь говорить с ней? Должностное лицо". Нам тоже чудно! Игра какая-то происходит. Баба - и вдруг в волостном Совете, дела наши будет решать... Ругаться начали мы между собой:

- Дураки! Разве можно бабу сажать на такую должность...

Дедушка Назаров так прямо и сказал Марье в глаза?

- Ой, Марья, не в те ворота пошла.

Но она только головой мотнула:

- Меня мир выбрал - не сама иду.

4

Приходим после в Совет поглядеть на нее - не узнаешь.

Стол поставила, чернильницу, два карандаша положила - синий и красный, около - секретарь с бумагами строчится. А она и голос, проклятая, другой сделала. Так и ширяет глазами по строчкам. "Это, говорит, по продовольственному вопросу, товарищ Еремеев?"

- Угу...

Разведет фамилию на бумаге и опять, как начальник какой:

- Списки готовы у вас? Поскорее кончайте!

Глазам не верим мы. Вот тебе и Марья! Хоть бы покраснела разок... Так и кроет нас всех "товарищами". Пришел раз Климов-старик, она и ему такое же слово: "Что, говорит, угодно, товарищ?" А он терпеть не мог этого слова лучше на Мозоль наступи. "Хотя, говорит, ты и волостной член, ну я тебе не товарищ..." Да разве смутишь ее этим? Смеется. Через месяц шапку с пикой стала носить, рубашку мужицкую надела, на шапку звезду приколола.

Мучился, мучился Козанок, начал разводу просить у нее.

"Ослобони, говорит, меня от эдакой жизни... Я, говорит, не могу.

Другую женщину буду искать - подходящую". Марья только рукой махнула. "Пожалуйста, говорит, я давно согласна".

Месяцев пять служила она у нас - надоедать начала: очень уж большевистскую руку держала, да и бабы начали заражаться от нее: та фыркнет, другая фыркнет, две совсем ушли от мужьев. Думали, не избавимся никак от такой головушки, да история тут маленькая случилась - нападение сделали казаки.

Села Марья в телегу с большевиками и уехала. Куда - не могу сказать. Видели будто в другом селе ее, а может, не она была - другая, похожая на нее. Много теперь развелось их.

[1921]

НЕВЕРОВ (Скобелев) Александр Сергеевич (1886 - 1923). Марья-большевичка. Впервые опубликован в газете "Коммуна" (Самара), 1921, 4 декабря, № 892. Печатается по изданию: Неверов Александр. Избранные произведения. М.. Художественная литература, 1958.