Николай Никитин - Это было в Коканде

- Да, пожалуй, это так надо понимать, - согласился третий джигит, желтый, весь в клочьях, курильщик анаши, с хриплым от курения голосом. Это верно, что нас сосут эти змеи. И до сих пор, проклятые, сосут.

- Вот умрет Насыров. Что скажут люди про него? Как ты думаешь? спросил Юсуп угреватого джигита.

- Ничего, - ответил джигит. - Да и сказать про нас нечего! Был грязь и умер грязью.

- А ты как думаешь? - Юсуп обратился к Алимату.

Но Алимат не слыхал вопроса или нарочно не отозвался. Он печально и ласково посмотрел на звезды и шепнул:

- Все умрут.

Потом он вдруг оживился и, схватив Юсупа за рукав, снова попросил его рассказать что-нибудь.

Юсуп начал рассказывать о могиле над Андарханом. И все, что он говорил про Аввакумова, эти люди тоже восприняли как сказку. Когда рассказ был кончен, первым опять откликнулся Алимат:

- Да, - сказал он, утирая лицо, - это был большевик!

Потом они начали спорить о том, возможно ли счастье на земле. Они так кричали, что Рази-Биби проснулась и разогнала их. Все разбрелись с неохотой, кто куда. Юсуп с Алиматом пошли в конюшню. Они легли возле стенки на соломе. Приятно было лежать и думать. В конюшне возились лошади, вздыхали, жевали сено.

- Тебе нравится Сади? - вдруг спросил Алимат Юсупа.

Юсуп не ответил. Алимат, приподымаясь, схватил за руку Юсупа:

- Будто у тебя на языке гиря, а? Язык не подымается? Отвечай!

- Не хочу. Ты тоже ведь не все говоришь.

- Нет. Я точно арык, который все течет. Я все говорю и ничего не могу скрыть. У меня гордости нет. А ты гордый! - с завистью сказал он Юсупу и, наклонившись над ним, обдавая его своим дыханием, зашептал лукавым и горячим голосом: - А ты укради ее! Попробуй! Ведь краденое - самое сладкое.

В его словах было спрятано волнение, и от этого они показались Юсупу еще более опасными.

- Укради, Юсуп! Я бы украл. Я, дурак, рано женился. Теперь и мать и жена - обе меня грызут. Да еще дети пошли! И жизни я не видал. А ты вольный человек. Что тебе? Укради! - шептал он. - Неужели ты боишься Хамдама?

- Я никого не боюсь. Не говори мне больше об этом. - Юсуп отвернулся от него.

Алимат опять лег на солому и начал рассказывать о своей Сурмахан.

Джигит говорил очень откровенно, рассказывал бесстыдные вещи. Юсуп слушал спокойно. В бесстыдстве джигита было столько чистого, прямого и наивного, что его слова казались неоскорбительными. Порой они даже были нежны, как песня, отчасти лукавы, отчасти добродушны. И Юсуп думал: "Бедный, хвастливый Алимат! Что-то будет с тобой?"

- А тебе не надоело жить, Юсуп?

- Нет. А почему?

- Ты молчишь все.

- Пригодятся еще слова, Алимат. Чего их зря трепать?

- А чего их жалеть? Слов у бога много. Сколько слов на всех языках! И не сосчитаешь, наверно, - мечтательно сказал Алимат. - Знать бы мне все языки, я бы болтал на всех без умолку!

9

Федотка, часовой Кокандской крепости, чуть было не погибший от удара кинжалом при первом ночном налете на крепость, через два часа после этого налета был отправлен в железнодорожную амбулаторию, а потом в кокандскую городскую больницу. Все были убеждены, что мальчишка умрет, но Федотка выжил.

Старик Абит Артыкматов, работавший истопником в больнице, познакомился с Федоткой. Поправившись, Федотка не нашел в Коканде Лихолетова, а прочие солдаты крепостной роты были убиты. Узнав об этом, Федотка затосковал и решил переселиться к старику Абиту Артыкматову.

Но в Коканде было голодно. Тогда Абит вместе со своей семьей и Федоткой перебрался в Беш-Арык. Здесь вдвоем они занимались на базаре случайной работой, и от их достатков кое-как кормилась вся семья Абита. Все-таки в Беш-Арыке случалось найти и баранье сало, и крупу, и хлеб. Жить было можно.

Но однажды старика чуть не зарубил джигит Сапар.

Это произошло так: Абит пришел на базар без Федотки, Федотка заболел. Целый день одному из приезжих Абит помогал торговать, сторожил его товар, водил лошадей на водопой, таскал кули. Торгаш обещал ему щедро уплатить за труды, когда базар кончится. Время расплаты уже наступило, арбы, скрипя деревянными колесами, расползались с пыльной площади по домам.

- Ну, когда же рассчитаемся? - спросил Абит своего хозяина.

- Имей терпение! - ответил тот и, аккуратно сложив пожитки в арбу, накрыл все сверху старой попоной. Потом он подошел к лошади, заботливо подправил упряжь и, встав одной ногой на оглоблю, другую перемахнул через деревянное седло. Усевшись в нем, он уперся обеими ногами в оглобли и, подобрав поводья, крикнул: - Э-э!

Лошадь дернула арбу, заскрипели колеса, увязая в пыли. Хозяин даже не оглянулся на Абита.

- Это нечестно! - закричал Абит. - Что ж, я даром работал на тебя целый день?

- Я тебя кормил. Этого довольно.

- Я семье должен что-нибудь принести. Неужели я за целый день заработал только кусок хлеба? Побойся бога!

- Мне некого бояться, - спокойно ответил торговец, уверенный в своей правоте. - Ведь мы с тобой не договаривались! Значит, что я дал, за то и спасибо.

Он крепко хлестнул свою лошадь. Она понесла, и арба загромыхала по ухабам.

Артыкматов завертелся волчком от обиды. "Где искать помощи? К кому обратиться?" - подумал он Прочие арбы разъезжались так же, как и эта. Кто-то из соседей захохотал, насмехаясь над стариком. Патруль - десять всадников, тянувшихся цепочкой, шагах в пятидесяти от Абита, - медленно проезжал через площадь. Во главе патруля ехал Сапар, вернувшийся из Коканда раньше Хамдама. Артыкматов кинулся в погоню за арбой и, вцепившись в задок ее, бежал за ней, умоляя крестьянина. На несчастье Абита, от тряски в арбе развязался мешок, полный лепешек. Две из них выпали из мешка прямо в руки старику. Он положил их за пазуху халата.

Дехканин, заметив пропажу, остановился и соскочил с лошади. Артыкматов побежал от него, испугавшись. Хозяин, догнав Абита, сбил его с ног. Артыкматов лежал на земле. Вынув из-за пазухи лепешки, он вернул их дехканину.

- Прости меня! - сказал он. - Их затоптали бы лошади. Моя жена и дети не ели два дня. Прости меня!

- Вор, вор! - вдруг закричал кто-то среди базара.

На месте происшествия быстро собралась толпа. Крестьяне, узнав, что какой-то нищий покусился на добро, принадлежащее одному из них, принялись вопить.

- Убивать надо этих нищих! - кричали они. - Попробовали бы кетменем ковырять землю с утра до ночи! Воры! Легкого хлеба ищут!

Всадники, увидав толпу, тоже прискакали на шум.

Сапар, расталкивая людей лошадиными боками, врезался в самую гущу народа. Остальные осторожно пробирались за ним. Уже на ходу, из возгласов толпы, Сапар узнал о воровстве. Он придержал коня возле Артыкматова. Конь, фыркая, нагнулся к старику и понюхал его.

- Где вор? - спросил Сапар, нахмурившись. Он важничал и веселился. Ему нравилось шуметь в толпе.