Юрий Шевчук - Защитники Трои

Исходили всю воду, а берега до сих пор нет.

Поменяли не глядя на счастье свободную волю,

Да пожгли фонари, не познав, где кончается свет.

Я не сплю, мое время, как смертник скребет по бумаге,

Я в конюшне для птиц, я в плену отношений ко дну.

У бездомного пса видишь больше ходячей отваги,

Как, подняв свою лапу, он лечит больную страну.

Сколько веры в огне, сколько верности в тающем снеге…

Так темно, я в аду иль за пазухой брата Христа.

Ты бросаешь цветы на могилу, закутавшись в неге,

Я лечу, как солдатики в счастье, с гнилого моста.

Съели жизнь в одночасье, десерт, – как всегда, будет голод,

Мы бросали слова в рок-н-ролл, как незрячих щенков.

Рано утром в тумане теплом отражается холод -

Блеск ненужных и сданных в уценку счастливых подков.

Я не знаю, как жить, если смерть станет вдруг невозможной.

Память вырвать не просто, как выклянчить песнею дождь,

Имена на дверях перелистывая осторожно,

Не заметишь, как на пол гербарием выскользнет вождь.

Раздарил всем по сердцу, себе ничего не оставил,

Чьи-то звезды вокруг, а мои перекрестки пусты.

Вот и кончился пир, я последнее в брюки заправил,

Мы поклонникам вместо автографов ставим кресты.

Золотая луна, цвета спелого, зрелого яда,

Как стрелок за окном, целит мне в оловянную грудь.

Все года – по домам, провожаю последнего взглядом,

Твое вечное, знаю – запомнит и наше чуть-чуть…

1997

Луна зевает на тропарь,

Комета подметает лед,

Собачка воет на фонарь,

Сижу в снегу как… идиот.

Мне чудится, будто

Открылся мне Будда…

Бреду по бесплодному, грязному лесу,

Грызу с голодухи костлявые ветки,

Лосиные мухи терзают завесу

Реальности в самострадающей клетке.

Падшие ангелы спят в моей шкуре,

Страх, рефлексия, охотники, волки

Сшибают рога, я читал в партитуре

Про свободную жизнь и зубы на полке…

Я сижу в на снегу,

В хлев манит теплый бес.

Пардон, не смогу. Сбегу.

Я выбираю лес

1997

Иудей, в третьем рейхе каменном,

С номерами цивилизации,

За московской стеной засаленной

Я сутулой брожу информацией.

Не убито лицо еще голодом,

Все же пищи небесной хочется.

Полусердце не крыли золотом,

Но ведь есть и во мне от зодчества.

Что-то есть и во мне от радио,

Сериала, любовной повести.

Я, как Цезарь, глотаю стадии,

Во дворце, где зарежут новости.

Еще несколько миль до старости.

Боль пространство скрутила временем.

Умереть молодым, да в радости -

Значит встретиться с собственным теменем.

Мне другого хотелось бы творчества.

Звезды – тексты Его аннотации.

Как пошляк на смешной презентации -

Поднимаю тост за одиночество.

1996

На небе вороны, под небом монахи,

И я между ними в расшитой рубахе

Лежу на просторе, легка и пригожа,

И солнце взрослее и ветер моложе.

Меня отпевали в громадине храма,

Была я невеста, прекрасная дама.

Душа моя рядом стояла и пела,

Но люди, не веря, смотрели на тело.

Судьба и молитва менялись местами,

Молчал мой любимый, и крестное знамя

Лицо его светом едва освещало.

Простила его, я ему все прощала.

Весна, задрожав от печального звона,

Смахнула три капли на лики иконы,

Что мирно покоилась между руками,

Ее целовало веселое пламя.

Свеча догорела, упало кадило,

Земля застонав, превращалась в могилу…

Я бросилась в небо за легкой синицей,

Теперь я на воле, я белая птица.

Взлетев, на прощанье кружась над родными,

Смеялась я, горя их не понимая.

Мы встретимся вскоре, но будем иными.

Есть вечная воля, зовет меня стая.

1992

Актриса Весна после тяжкой болезни снова на сцене.

Легким движеньем вспорхнув на подмостки оттаявших крыш,

Читает балет о кошмарной любви и прекрасной измене,

Танцует стихи о коварстве героев и верности крыс.

Овации улиц раскрасили город священным зеленым.

От этой молитвы обрушилось небо лавиной тепла.

Несмолкаемый бис площадей засиренил галерки влюбленных.

В залатанных фраках фасадов заполнили партер дома.

Солнце-генсек мусолит лорнет в императорской ложе.

Мрачно ворчит о расшатаных нервах, что греть не резон.

Приподнимает за подбородки улыбки прохожих

И, крестясь, открывает семьдесят пятый театральный сезон.

Актриса Весна! Актриса Весна!

Позволь нам дожить, позволь нам допеть до весны

1987

Летели облака,

Летели далеко,

Как мамина рука,

Как папино трико,

Как рыбы-корабли,

Как мысли дурака,

Над стеклами земли

Летели облака.

Летели купола,

Дороги и цветы,

Звоня в колокола

Беспечные, как ты,

Как капли молока,

Как здравствуй и прощай,

Как недопитый чай,

Летели облака

Летели кирпичи,

Солдаты старых стен,

Драконы перемен,

Богема и бичи.

Нестрашная война,

Не горькое вино,

Печальная страна,

А в ней твое окно.

Летели не спеша,

Порхали неглиже,

Как юная душа,

В сгоревшей парандже,

В Даос и Вифлеем,

К окраине земли,

От глупых теорем,

Оставленных в пыли.

Зажгу на кухне свет,

Из века-сундука,

Где крылья много лет

Искали седока,

Достану, разомну,

Пристрою на спине

И запущу весну,

И облака во мне.

1997

Коронована луной,

Как начало, высока,

Как победа, не со мной,

Как надежда, нелегка.

За окном стеной метель,

Жизнь по горло занесло,

Сорвало финал с петел,

Да поела все тепло…

Ищут землю фонари,

К небу тянется свеча,

На снегу следы зари -

Крылья павшего луча.

Что же, вьюга, наливай,

Выпьем время натощак,

Я спою, ты в такт пролай

О затерянных вещах.

О надежном и простом,

Главном смысле бытия

Мы доспорим, а потом,

Не прощаясь выйду я…

Осторожно, не спеша,

С белым ветром на груди,

Где у вмерзшей в лед ладьи,

Ждет озябшая душа

1997

Нам дороже всего наши дети,

Но эти сны, как всегда, о тебе.

Чудо-рыба попалась мне в сети,

И время двинулось вверх по резьбе.

И открылись чугунные двери

На вершине застывшего дна,

Подсознанье покаялось вере,

И вернула нам небо она.

Там, где ждут говорящие реки,

Мы под радугой спали вдвоем,

Целовались горящие веки,

Обнимая живой чернозем.

Были днем мы всевидящим светом,

Звездной ночью – все знающей тьмой,

Плыли травами, облаком – летом,

Первым снегом молчали зимой.

Чудо-юдо, священная рыба,

На спине наш серебряный дом,

Мы с тобой наблюдаем, как глыба

Бирюзовым играет хвостом.