Георгий Осипов - Приключение пляжное и любовное

... ... ...

Идея плавников связана с дневными призраками за занавескою.

"А Вы совсем никогда не плаваете - боитесь воды - точно вампиры зеркал. Я замечала, в движениях пловца есть что-то от жеста Дракулы, отмахнувшегося от зеркала... Мы с подружкою жили в Сен-Тропезе, рядом с отелем "Библос", море там скверное..." - "Ну не скверней воды, которой полощет рот вон та красотка." - "Ты уверен - она вообще чистит зубы? Я жду обещанного рассказа"... - с этими словами Натали бросилась в воду.

В то лето, памятное своими проливными дождями, мне редко случалось звонить себе же домой из автомата. Уезжая на море, я согласился приютить у себя в квартире знакомую художницу с подругою из Барановичей. Двух молодых разводок связывала особая дружба, что не ускользнуло бы от глаз "идейных" родителей художницы. Мне же было все равно. Из записки, оставленной в двери, я узнал, что "ключики" мои гости оставили у соседки сверху. Звали соседку Далила Аркадьевна. Коварство тогдашних китайских руководителей сделало бессмысленным её познания о театре теней, и вдова доставала себе хлеб кинокритикой. Далила Аркадьевна в отличие от нас, Натали, была убежденной гелиофобкой. Дряхлеющая рука в веснушках протянула мне ключи, два пальца в кричащем маникюре оправили рукав кимоно. Затем голос из мрачной прихожей сообщил: "Герман Львович... Геринька, я вам должна рассказать... Вы не знаете до сих пор (всхлип) - помните как лорд Гарри является утешать Дориана... Вчера умер Элвис Пресли... Ваш любимец".

Долгое пыльное стекло на площадке покрылось каплями дождя, а я стоял, пошатываясь, и накручивая на палец челку, будто намереваясь соорудить плачевный кок.

В спальне меня ожидали несколько заклеклых букетов, да обивка китайского шелка на кресле была проколота как будто ногтями, с полки исчезли "Розы Пиэрии", дезодоратор с шаром в горлышке валялся на ковре. Я откинул плед - розоватая простыня и наволочка были испачканы тушью для ресниц.

Лучезарная улыбка короля рок-н-ролла застыла на плакате, я провел пальцем по обложке пластинки - краезлатый пиджак заблестел ярче, но на пальце лишь осталась обыкновенная пыль. Дождь не утихал.

Тиканье часов за стеною я стал различать на третью ночь, однако позднее обнаружилось, что они ходят в тумбочке. Среди ночи я поглядел на циферблат стрелки показывали без четверти два, и я поверил, на другой день они были на том же месте, хотя механизм издавал тиканье. Я говорю об этом не потому, что на Ваших часах тоже время, но к тому, что если кому-то вздумается написать обо мне роман (а в него, похоже, вошла героиня), то пусть эти часы в нем будут остановлены...

У нее были необыкновенно крепкие запястья - у этой пляжной помещицы, а на золоченых часиках отсутствовали цифры - циферблат представлял собою оголенный овал розоватого оттенка, аллегорически неопределенный, отстегивая их она приподнялась на локтях с такою негой, что мне послышался томный скрып пружин под парчевою драпировкой дивана, и пружинам этим тоже назначено отсчитывать мгновения - исполненные блаженного смысла, какой вливает в них любовь... "Итак сердце Элвиса перестало биться..." - "Увы и Вам - придется прервать свой рассказ - я хочу окунуться."

Сперва она испуганно отдернула ножку от горячего песка, но тот час же, нахмурившись, долгими шагами направилась к воде, взволнованной весьма кстати комендантским катером - с флагом. "От тяжелого металла до тяжелого песка один шаг", - проговорил я, сдвигая на лоб невидимое канотье и взмахивая глазами на кабину для переодеваний, покрытую надписями вроде "Железная вдова", "Зи-Зи-Топ", "Ли Арон"... Громоздкая шутка оказалась погребенной под каскадом брызг, не вызвав хохота... Однажды, когда сон, наконец, снизошел на мою грешную голову, мне привиделось, что Элвис в свою очередь снизошел с плаката и движением руки послал медлительный парящий в свете прожектора малиновый шарф на плечи девушки, с которой я сидел в первом ряду - это было в Лас-Вегасе и лицо у нее было твое...

- У Вас сгорают плечи, - заметил я. Натали стояла спиною ко мне, широко расставив ноги, так широко, что был виден проплывающий мяч, и самозабвенно встряхивала волосы после купания, остриженные недавно, судя по белизне затылка (пагубной для рассудка своей двусмысленностью).

- Вы хотите, чтобы я легла? Какой Вы сострадательный. У молодого барина чуткое сердце.

- Я хочу, чтобы Вы дослушали - Ваше внимание внушает мне мысли о подвигах, делает меня героем - реакционному романтизму так их не хватает...

- Я и не думала Вас смутить настолько. А у Вас вправду много портретов Пресли? Подарите мне один?

- С удовольствием, если Вы не будете давить на нем абрикосы, как на обложке с вот этим польским судоремонтником.

- Как? Я не такая кретинка, чтобы не догадаться, что подобных подарков не дарят первой встречной. Вы мне понравились, и я буду, глядя на Короля рок-н-ролла отыскивать в его облике Ваши черты!

- А мне вот совсем не хочется видеть в Вашем образе ничьих черт, кроме Ваших.

- Когда Вы мне дорасскажете, и если история Ваша мне понравится, то я поцелую Вас. Или нет - лучше Вы поцелуете меня... Куда? Выберете сами. Между прочим я Вам не верю, когда Вы уверяете, что не видите во мне никого кроме меня самой, разве не пленял Ваше воображение образ некой универсальной дивы - Марлен Дитрих... С Вашей фантазией - а я уж и сама не знаю, не её ли плод я сама, это должно быть что-то небывало эротическое, - при этих словах она шлепнула ладонью по глянцевитой обложке, так, что абрикосовый сироп брызнул мне в глаза.

Я задернул штору и, помедлив мгновение в полумраке, направился к телефону.

По счастию вокруг наших ковриков не было не души. Неподалеку в гроте, заросшем кустарником с твердыми черными ягодами, проистекал родничок. Именно туда и направлялся, судя по измятой пластиковой бутылке, коренастый господин в белых парусиновых шортах. Все его туловище, особенно спина, было покрыто желтоватой растительностью, точно газон перед консульством чванливого княжества - впрочем, нет ни газона, ни консульства, ни княжества - откуда у таких возьмутся князья. В походе за водой его сопровождали две простоволосые первокурсницы в одинаково отвисших козырьках, с одинаковыми звездочками на шее - из темного дешевого металла, в единого фасона кошенилевых юбках, от нечастых стирок сохранивших свою гадючью синеву - т. е. индиго - но кошениль звучит злее - имею право.

Они приближались, косолапо и серьезно загребая песок, шевеля плоскими лопатками - полуевропейского вида существа, доступные для обозрения на всяком русском пляже. Чем они меня так раздражают - Натали тем временем выходила из воды - оранжевая в брызгах, в черном от влаги и солнца бикини... Трое заслонили её, а рыжий крепыш при виде Натали повернул голову, по-бараньи боднув воздух и, вздувая подзобок, отчего-то взвыл - коротко и утробно.