Лев Овалов - Январские ночи

Невольно она вернулась мыслями в прошлое. В молодости ей хотелось стать врачом. Ей хотелось быть полезной людям. Из нее получился бы неплохой врач. Но перед ней возникла более высокая цель. Не только самой подняться на какую-то ступень, но подняться вместе со всем обществом. Какая у нее специальность? Самая расплывчатая и самая всеобъемлющая: партийный работник. Партия всегда посылала ее туда, где наиболее трудно, наиболее опасно.

Она гордится этим. Ничто не может доставить большего удовлетворения, чем ощущение полной слитности с обществом, ради которого живешь и работаешь.

Неожиданно для самой себя она провела ладонью по руке Соловьева и не то чтобы смутилась, но сама удивилась непривычному для нее жесту, у нее не было детей, но ей подумалось, что Соловьев мог бы быть ее сыном.

- Я сама охотно пошла бы учиться, - вырвалось вдруг у нее. - Но не можем мы вас отпустить, не можем...

Она уже загнала куда-то глубоко внутрь себя этот внезапно нахлынувший на нее приступ сентиментальности.

- Ничего, товарищ Соловьев, перетерпим, - сказала она спокойнее и суше. - Вашим детям уже не придется ломать голову над такими проблемами.

Землячка стояла с Соловьевым на тротуаре прямо против тяжеловатого, приземистого здания, построенного еще в конце позапрошлого века, а видела иное здание, высокое и светлое, которое воздвигнут когда-нибудь на этом месте, видела иные масштабы и свершения, достойные нового стремительного века.

Мимо Землячки и Соловьева текли прохожие, перекликалась рядом молодежь, и, всматриваясь в оживленные лица москвичей, она заглядывала в будущее.

Каким-то оно будет?..

Завтра Землячка уедет в Ростов. Вместе с нею уедет Соловьев. Он будет строить завод, а она - подбирать людей, которые должны обеспечить успех строительства. Подбирать людей для других новостроек, подбирать работников для партийных комитетов. Будет руководить ими.

Если бы ее озарило предвидение, она увидела бы себя в Мотовилихе, куда ее вскоре пошлют на партийную работу, а потом в Москве, где ей долго придется работать в органах партийного и советского контроля, а позже стать одним из руководителей Советского правительства.

Для нее не так важно - работать ли в заводском центре Урала или в каком-либо сельском районе на Дону, занимать ли руководящий пост или находиться на низовой работе, главное в том, что, где бы она ни была и что бы ни делала, до последнего своего часа она будет жить и работать так, как учил Ленин. Его образ она пронесет в своем сердце через всю свою жизнь. Пройдут годы, а Ленин будет жить, жить и сопутствовать все новым и новым поколениям человечества.

И лишь одно не дано никому предвидеть - когда и при каких обстоятельствах оборвется его жизнь.

Землячка умерла спустя двадцать три года после смерти Ленина, в тот же день, что и он, 21 января...

Случайное совпадение? В общем-то, наверное...

Но в годовщину смерти дорогого нам человека воспоминание о нем приходит к нам с особою силой.

В сутолоке будней воспоминание стирается и затухает боль, но вот приходит день поминовения, день воспоминаний, и снова с нами близкий и дорогой человек.

Вспоминаешь, каким он был, как ходил, как говорил. Закрываешь глаза, и он приближается к тебе, и ты меришь его судом свою жизнь, ощущаешь, как он тебе нужен, и сердце сжимается в такой невыносимой боли, что невозможно выдержать...

Вероятно, так оно и случилось на самом деле.

ОТ АВТОРА

Заканчивая повесть о Землячке, пожалуй, стоит все-таки сказать, как возник ее замысел.

Несколько товарищей советовали мне написать о Землячке, причем одним из доводов служило то, что я был с нею знаком.

Однако сказать "знаком" было бы преувеличением, но видеть я ее действительно видел, так будет вернее.

Все же одно это обстоятельство вряд ли могло побудить меня писать о Землячке, любому литератору приходится в течение своей жизни встречаться со множеством выдающихся людей, но это не значит, что обо всех следует писать.

Каждый человек является носителем каких-то идей, правильнее даже какой-то одной идеи, определяющей его жизненное кредо, и вот интерес к такой идее, созвучность твоему собственному мироощущению - гораздо большее основание к изучению чужой жизни, чем просто обычное знакомство.

Я встречал, точнее все-таки, видел Землячку раза три или четыре... впрочем, буду точен - четыре раза, и об этих встречах нужно коротко рассказать.

Первая встреча произошла в октябре 1919 года.

Это было время жестоких боев за Орел, Красная Армия переходила в наступление против Деникина.

Я только что вступил в комсомол, и волостная партийная организация послала меня с поручением в политотдел Тринадцатой армии.

Политотдел находился на станции Отрада, между Орлом и Мценском.

Я ждал появления начальника политотдела, и вот он появился. Это было незабываемое впечатление!

Начальником политотдела оказалась женщина в кожаной куртке и хромовых сапогах...

Мне приходилось видеть до революции строгих ученых дам - педагогов, врачей, искусствоведов, и вот передо мною была одна из них.

Начальнику политотдела доложили обо мне, она повернулась, хотя у меня до сих пор сохранилось ощущение, будто какая-то незримая сила сама поставила меня перед нею. Повернулась и... поднесла к своим близоруким глазам лорнет.

Да, лорнет!

Эта встреча описана мною в романе "Двадцатые годы", а первое слово, услышанное мною из ее уст, было "расстрелять".

Да, расстрелять!

Возможно, прежде чем это сказать, она говорила что-то еще, но до сих пор у меня в ушах звучит этот приговор.

Речь шла вот о чем. Старик-отец прятал в клуне или, сказать понятнее, в риге сына-дезертира, парня нашли, и обоих только что доставили в трибунал.

С Землячкой советовались, как с ними поступить.

Дезертиры в те дни были бедствием армии, им нельзя было давать потачки, и Землячка не могла, не имела права проявить мягкость.

Несколькими часами позже у меня с нею состоялся душевный разговор, но много воды утекло с той встречи до той поры, когда я понял, что эта черта ее характера именуется не жестокостью, а твердостью.

Снова я встретил Землячку спустя почти десять лет.

В декабре 1928 года на сессии ЦИК СССР обсуждался вопрос о мероприятиях по подъему урожайности. Докладчиком по этому вопросу выступал Я.А.Яковлев, редактор "Крестьянской газеты" и одновременно заместитель Г.К.Орджоникидзе, председателя ЦКК и наркома РКИ.

А я в эти годы служил в "Крестьянской газете" и по поручению Я.А.Яковлева писал отчет о сессии.

С Землячкой я столкнулся на лестнице Большого Кремлевского дворца.

Только что кончилось заседание, я выскочил из зала и мчался вниз, торопясь в редакцию. Бежал сломя голову, перепрыгивая через ступеньки, и вдруг опять незримая сила остановила меня. Навстречу мне поднималась сухонькая строгая дама в платье серо-жемчужного цвета.