Михаил Панин - Камикадзе

- Знаешь что, Минька, давай что-нибудь споем дуэтом, что это мы все о политике да о политике, у меня от нее уже голова пухнет. Все эти перестановки... Иногда сам путаюсь, кто у меня премьер-министр, кто первый вице-премьер, кто - второй.

- Какой премьер-министр, сэр? - говорит Минька. - У нас же нет кабинета.

- Все равно, - говорю. - Давай споем! Что-нибудь такое... На переднем Стенька Разин! Обнявшись, сидит с княжной! И за бо-орт ее бросает в набежавшую волну! Подпевайте, генерал!

- Не могу, сэр, слов не знаю.

- Ну, пой тогда, что знаешь. Но только - про любовь, у меня лирическое настроение. Есть у англичан песни про любовь? И за бо-орт ее бросает!..

- Даже не знаю, сэр, что вам спеть, - говорит. - Вы любите такие песни...

- Какие? Чем тебе не нравится песня? Хорошая песня.

- Ну как же, ведь речь идет, я полагаю, об убийстве ни в чем не повинной женщины?

- Ах-ах, - говорю, - женщины... Ну и что? Утопил Стенька княжну, делов куча. В Англии не мочат красивых женщин? Такие джентльмены? А у нас такой менталитет: я тебя полюбил, я тебя и утоплю, чтобы не отрываться от коллектива. Княжну и мне жалко, но что делать - исторический факт. А ни в чем не виноватых женщин, между прочим, не бывает. Вполне возможно, княжна чем-нибудь Стеньку заразила, про что история не знает или умалчивает. А Стеньке было больно. Сам знаю, что это такое - летать над Охотским морем с острой болью в мочеиспускательном канале. Летал, а что делать. Эх, Минька... Жаль, что ты не знаешь вот эту: "Распрягайте, хлопцы, коней и лягайте спочивать..."

- Почему - не знаю? Знаю, сэр: "А я пойду в сад зеленый, в сад крыныченьку копать".

- Нет, эту песню ты не можешь знать. Не можешь!

- "Копал, копал крыныченьку..."

- А дальше?! Дальше не знаешь!

- Дальше слова забыл. Хотя содержание помню: копал, копал казак крыныченьку и тут к нему вышла - дивчинонька, среди ночи. Стали вдвоем копать, вдвоем легче. Ну как?

Я, конечно, выпивши был, но голова работала нормально. Говорю:

- Слушай, Майкл... Если ты по происхождению англичанин, ты не можешь этой песни знать. Откуда? Ничего не понимаю. А ну еще налей!

И тут он говорит:

- А может, хватит, сэр? Вы уже и так лыка не вяжете.

- Что, что?! - говорю. - Это я... С кем ты разговариваешь! А ну налей, я приказываю!

Но Майкл твердо сказал:

- Не налью, сэр. И не просите. Не забывайте, кто вы есть, - так и государство пропить можно. Но я этого не допущу. Вы меня понимаете, сэр?

Думаю: что я должен понимать? При чем тут государство? Я пью независимо от государства. Говорю:

- Отдай мою баклажку! Я сам налью.

- Не отдам, - говорит, - сэр. Я за вас отвечаю.

- Перед кем?

- Перед историей.

- Кто - ты?.. Да я тебя! Я тебя породил...

Думаю: белая горячка? Все симптомы - помрачение сознания, зрительные и слуховые галлюцинации, бред ревности... С таким диагнозом я когда-то в госпитале лежал, чуть концы не отдал. Если бы не Райка... Она не отходила от меня. Может, все-таки любила? А потом любовь прошла, как все проходит. Но я уже давно не ревную. Пью умеренно... Я все понимал, контролировал ситуацию. Как закричу:

- Да кто ты такой, в конце концов, чтобы мне указывать! Я всегда подозревал, что ты выдаешь себя не за того, кто есть на самом деле. Может, ты черт?

А сам думаю: а что, все может быть, когда в обществе нет стабильности, но никто не понимает, что главное - стабильность, а не цены на хлеб и мясопродукты.

Но он сказал:

- Успокойтесь, сэр. Я не Мефистофель. Уж так и быть, открою вам секрет. Пришло время. Никакой я не Майкл, никакой я не туземец, а тем более не англичанин... Я советский разведчик Михаил Иванович... фамилию говорить не буду, вы же понимаете, прибыл сюда с секретной миссией на год раньше вас... И не орите так - все-таки военная тайна.

Надо ли говорить, что после такого заявления в нашей беседе возникла продолжительная пауза, в течение которой он налил себе из баклажки и залпом выпил, а я, проследив взглядом, как он опять спрятал баклажку за спину, обдумывал создавшееся положение. Жизнь продолжала подбрасывать мне... На этот раз подбросила - разведчика. Вот придурок.

- Ага, - говорю, - так я тебе и поверил. Видел я таких... У вас продается славянский шкаф? С тумбочкой? Шкаф продан, но можем предложить малопотертую горжетку. Сейчас мы тебя проверим! Сейчас мы тебя проверим. Знаешь, что такое горжетка? Послушайте, Штирлиц... Если вы мне сейчас не нальете...

Но он говорит:

- Что такое горжетка, не знаем, но чтобы сохранить ее от вытирания, советуем поменьше ездить на велосипеде. Армянское радио, сэр. Ну так как, знаю или не знаю? Послушайте, Валерий Иванович, я - серьезно. - И, оглянувшись по сторонам, перешел на шепот. - Я действительно из Совет-ского Союза. Понимаю, как вам трудно в это поверить. Но вы подумайте, откуда я тогда знаю и "Распрягайте, хлопцы, коней", и про армянское радио? Откуда?

Вот это уже, думаю, надо серьезно обдумать, и самом деле - откуда? Если он туземец или англичанин. Армянское радио вещало только на Советский Союз... Но с другой стороны, я сам когда-то, когда был летчиком, однажды в Сочи (или в Гаграх?), где отдыхал по путевке, не моргнув глазом, поведал очкастой блондинке из Варшавы, как я катапультировался над Индийским океаном, как меня чуть не съели акулы... Действовало всегда безотказно. Из ресторана отеля поднялись к ней в номер. Но в номере уже была ее подруга, с другим летчиком, полячки путешествовали по Советскому Союзу. И мы пошли на пустынный ночной пляж. Пляж все-таки лучше песчаный, чем галечный. Играла музыка, шуршал песок. Потом полячка сказала, что ей ни с кем не было так хорошо. А я ничего не сказал. Она была костлявая, как стиральная доска, очки привязаны к ушам, чтобы не спадали, а песок - это все же песок, хоть и не галька, везде понабивался. Но вот прошли годы, и я думаю, что это самое "хорошо" во многом зависит от общей обстановки - настроения, музыкального сопровождения и приятного, по возможности, пейзажа. Ну и, конечно, от температуры окружающей среды. Думаю: сейчас мы проверим, какой ты разведчик! Про горжетку и армянское радио знаешь, "Распрягайте, хлопцы, коней", но это еще ни о чем не говорит. Мало ли про что я знаю из американской или французской жизни, в кино видел. Говорю:

- Во-первых, что делать разведчику в бедной банановой республике, где нет ни военных баз, ни промышленности, ни приличного отеля с рестораном, где бы разведчик мог остановиться под видом туриста или бизнесмена и хорошо провести время - разведчик тоже человек. Но дело не в этом. Если ты разведчик, говорю, - что же ты тогда все эти годы молчал? Не видел, что я - свой? Или, может быть, ты меня с кем-то спутал, с англичанином или французом? Похож я на эсквайра?.. Какой же ты тогда чекист?

- Ни с кем я вас не спутал, - говорит. - У вас очень характерная внешность. Но черт вас знает, время сейчас такое - не знаешь, кто на кого работает. Пистолет у вас "Макаров", а зажигалка - с голой бабой, сделано в США... Вот и думай, кто за вами стоит и чей вы агент влияния. Потребовалось время, чтобы разобраться.