Николай Златовратский - Золотые сердца
- Название:Золотые сердца
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Современник
- Год:1988
- Город:М.:
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Николай Златовратский - Золотые сердца краткое содержание
Повесть «Золотые сердца» посвящена радикально настроенной молодёжи.
Золотые сердца - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
– Ты не бойся, Катюшка, – шепнула Кузьминишна, – я уж за тебя молилась, а теперь сама помолись.
– Хорошо, няня; я про себя, в уме помолюсь.
– С молитвой-то лучше… Я вот уж как боялась за тебя, не решалась все, да помолилась – и трусить перестала… Вера, сказано, горами двигает… Иисус Навин с верой-то солнышко остановил… А ты шляпку-то сними, – вдруг посоветовала она Кате, – повяжись платком: для нас, деревенских, лучше как-то…
Катя наскоро сняла шляпу, покрыла голову белым носовым платком и вышла вслед за крестившейся на ходу Кузьминишной.
Едва вышли они за околицу, как навстречу им показался майор, ехавший с Трошей с полевых работ. Кузьминишна перекрестилась.
– Куда?! – вскрикнул майор, в необычайном недоумении останавливая лошадь, едва они только поравнялись. Троша было поднес руку к своему бобровому картузу, чтобы с подобающим уважением раскланяться с «барышней», как вдруг его рука так и застыла на облупленном и вытопившемся на солнце козыре. Увы! Он услышал следующие слова Кузьминишны, ворчливо обращенные ею к майору:
– Ну, батюшка, – сказала она, – не все праздновать; пора и других вспомнить… Недаром, поди, учились.
Майор уже готов был что-то еще крикнуть.
– Мы идем в деревню: там много больных, – предупредила его Катя.
– Старуха! сумасшедшая! Это ты! ты! – закричал майор, выскакивая из плетушки и в негодовании наступая на Кузьминишну.
– Папа, – твердо выговорила Катя, – она не виновата… Я должна была сама…
Майор и Катя оба были взволнованны; у последней на минуту в глазах сверкнул какой-то странный огонь, который раньше не приходилось замечать майору. Он наскоро снял фуражку, наскоро перекрестился и, молча вскочив в плетушку, погнал лошадь…
– Ну, теперь загубили!.. Как пить дадут!.. я говорил? Мое слово с ветра не бывает, – ворчал Троша, беспокойно вертясь рядом с майором. – Сударь! Прикажите наистрожайше вернуться, пока не поздно!
Вплоть до усадьбы продолжал волноваться Троша, несколько раз взывая к майору, но майор продолжал упорно молчать и, приехавши домой, бросил Троше вожжи, выскочил из плетушки и скрылся в своем кабинете. Долго сидел он здесь, молча выкуривая трубку за трубкой; глаза его нередко наполнялись слезами, им овладевал малодушный страх пред чем-то. «Опять! – шептал он. – Что, если теперь она также взглянет? Если опять отрешится от меня? Поймет ли она, что теперь уже не то… что теперь уже это я из любви к ней, к ней одной… Но, спросит, зачем же к ней одной?»
Покаянные мысли вновь обуяли душу майора, но уже это было последнее покаяние.
Глава пятая
Вера сердца
Общие впечатления детства скорее и вернее всего сближают людей. Так было и теперь. Вызванные мною в душе Кати воспоминания как-то незаметно нарушили ее сдержанность и холодность; она увлекалась, читая в моем лице, что я переживаю те же самые ощущения, какие овладели ею, и к концу рассказа мы были как будто давно знакомы. А последний эпизод с бабами и выходка Кузьминишны, когда она, вопреки всем майорским предосторожностям, повела Катю в деревню, охваченную эпидемией (этот эпизод Катя рассказала несколько иначе, нежели передал его я: она прямо всю инициативу дела приписала Кузьминишне, предоставив себе только пассивную роль, даже прибавила, как она будто бы струсила), заставили нас даже очень добродушно расхохотаться. В конце концов Катя, кажется, осталась довольна мною, в особенности при рекомендации Кузьминишны, по которой оказывалось, что у меня «сердце есть»… Увлекшись такою доверчивостью Кати, я так-то невольно спросил ее:
– Скажите, что вас заставило вернуться сюда и жить здесь? Неужели только желание служить земскою повивальною бабкой?
– Нет, – ответила Катя и тотчас же насторожилась.
– Вас обманули там ?
– Тот не обманывает, кто обманывается сам, – произнесла она докторальным тоном, в котором уже и следа не было прежней задушевности.
Но я, хотя и заметил это, хотел уже разузнать все, чего мне недоставало для понимания «истории майорской дочери».
– Значит, вы сами изверились?..
– Да, – предупредила она мой вопрос.
– И, как заблудшая дщерь, вернулись сюда, чтобы обратиться к старой вере?
– Нет, не к старой, а найти… новую .
– И нашли?..
– Отчасти… Да что вы меня допрашиваете? – резко спросила она.
– Меня это очень интересует, потому что я сам изверился… Вы мне не верите?
Она посмотрела мне в лицо.
– Нет, верю, – твердо сказала она после небольшого молчания. – Я о вас слыхала.
– Скажите, в чем же суть?..
– Вы знаете Башкирова? – прервала она.
– Знаю… Но, насколько мне известно, он не теоретик…
– Да, он не теоретик… У него нет системы. Но он сам – воплощение веры сердца…
– Как вы сказали?
– «Вера сердца»… Это не совсем точно, но еще нет названия, так как все это пока очень неопределенно…
Башкиров сам по себе – факт, воплощение этой веры…
Я замялся и думал, что ей ответить. В это время за дверями послышался голос майора.
– Наполеоны! Волтеры! – кричал он.
– Да, этот грех за нами из веков, – ответил кто-то, сильно напирая на о.
Катя быстро встала, вспыхнув от чего-то: может быть, она узнала голос гостя.
– Говорите же что-нибудь… Вы понимаете, например, что такое Кузьминишна? – почти шепотом и нетерпеливо спросила она меня.
– Понимаю.
– Ну, вы должны чувствовать и это… эту «веру сердца», – сказала она и вышла в соседнюю комнату.
– Каточек! Катя!.. Поймал, наконец, брат!.. Поймал! Ха-ха-ха! – кричал майор, проталкивая сзади в дверь какую-то странную фигуру.
– Ничаво, я теперь не убегу, – протяжно проговорил оригинально принимаемый гость.
Признаюсь, не скажи он ничего, я не скоро узнал бы в этой странной фигуре Башкирова. Весь в пыли и поту, в старой синей поддевке, подпоясанной веревочкой, в брюках, засунутых в дегтярные сапоги, с широко улыбающейся потной физиономией и довольными глазами, прикрытыми большими синими очками, он был оригинален и неузнаваем.
– Ха-ха-ха, брат! Поймал! Старуха! Припирай двери! Засовом! Крепче! – суетился, видимо, чрезвычайно чем-то довольный майор.
– Ничаво, я теперь не уйду. Я и сам изустал, – говорил Башкиров, садясь несмело на стул около двери, вытираясь большим клетчатым платком.
– Катя! Где же она? – озирался майор. – Ты посмотри-ка: затащил, брат, затащил!
– Наконец-то! – сказала Катя, скорой походкой выходя из соседней комнаты прямо к Башкирову, и пожала ему крепко руку.
– Потная. Издалека иду, виноват! – протянул конфузливо Башкиров, вытирая руку платком уже после того, как Катя ее пожала.
Катя ничего не ответила и снова села на прежнее место, с серьезным любопытством устремив взгляд на Башкирова и несколько даже подавшись вперед корпусом, как бы ожидая разъяснения и этого визита, и странности костюма, в серьезной цели которых она, по-видимому, не сомневалась.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: