Р.... - Упырь на Фурштатской

— Прочитайте молитву Богородице; она будет нелишней, — сказал Войслав, преклоняя колени.

Франциска опустилась на колени рядом с ним и прочитала краткую молитву. Через несколько минут они поднялись на ноги.

— Время настало! Солнце садится; необходимо завершить дело до восхода луны, — быстро сказал Войслав.

— Что я должна делать? — весело спросила Франциска.

— Видите открытый склеп? — спросил Войслав, указывая на дверь в склеп и каменную лестницу. — Вы должны спуститься. Идти вам придется одной; мне не позволительно вас сопровождать. В склепе, поблизости от входа, вы обнаружите гроб, на котором лежит небольшой сверток. Разверните его: внутри вы найдете три длинных гвоздя и молоток. Затем приготовьтесь и, когда я стану громко произносить символ веры, бейте по гвоздям изо всех сил; вколотите по самую шляпку в крышку гроба сперва один, затем другой и после третий гвоздь.

Франциска замерла, словно пораженная громом; она дрожала всем телом и не могла произнести ни слова.

— Мужайтесь, юная госпожа! — сказал кавалер Войслав, видя, в каком она находится состоянии. — Думайте о том, что вас хранят Небеса и что, не будь на то воля Создателя, и волосу не упасть с вашей головы. Помимо того, должен повторить, что никакая опасность вам не угрожает.

— Тогда я сделаю это, — воскликнула Франциска, понемногу приходя в себя.

— Что бы вы ни услышали, что бы ни происходило внутри гроба, не обращайте внимания и не останавливайтесь, — продолжал Войслав. — Вгоните гвозди в гроб без всяких колебаний: вы должны завершить работу, покуда я читаю молитву.

Франциска задрожала, но вновь взяла себя в руки.

— Я сделаю это; Небеса ниспошлют мне силы, — тихо проговорила она.

— Должен сказать вам еще одно, — неуверенно начал Войслав. — Быть может, это станет для вас самой трудной частью моего замысла, но иначе вы не сможете полностью исцелиться. Когда вы сделаете то, что я вам велел, из гроба. — он помедлил, — из гроба потечет некая жидкость; вы должны окунуть в нее палец и смазать этой жидкостью царапину на вашей шее.

— Ужасно! — вскричала Франциска. — Жидкость эта — кровь. В гробу покоится человеческое существо.

— Там лежит потустороннее создание! Кровь же — ваша собственная, но течет она в иных венах, — мрачно произнес Войслав. — Ничего больше не спрашивайте; время уходит.

Франциска, собрав все телесные и душевные силы, направилась к каменной лестнице, ведущей в склеп, тогда как Войслав преклонил колени перед алтарем и погрузился в безмолвную молитву. Спустившись в склеп, девушка оказалась перед гробом, на крышке которого лежал упомянутый выше сверток. В склепе царил полумрак; все выглядело таким тихим и мирным, что она, набравшись смелости, подошла к гробу и развернула сверток. Не успела она разглядеть молоток и гвозди, как внезапно церковь заполнил громкий голос Войслава, нарушивший тишину приделов. Франциска вздрогнула, но расслышала символ веры. Она схватила гвоздь и одним ударом молотка вбила его в крышку гроба на глубину не менее дюйма. Воцарилась тишина; слышно было только эхо удара. Собравшись с духом, девушка обхватила молоток обеими руками и дважды изо всех сил ударила по шляпке гвоздя; тот ушел в дерево. В это мгновение послышался шелестящий звук: казалось, в гробу что-то заворочалось, пытаясь сопротивляться. Франциска в тревоге отшатнулась. Она готова была уже бросить молоток и бежать из склепа, но тут Войслав возвысил голос и молитва прибавила ей уверенности; ее охватило непонятное волнение, подобное тому, что заставляет человека войти в клетку со львами; она возвратилась к гробу, твердо решив завершить начатое. Едва сознавая, что делает, она поместила второй гвоздь в центр крышки и несколькими ударами вбила его по шляпку в дерево. Звуки борьбы становились все ужаснее; из гроба словно пыталось вырваться какое-то живое существо. Гроб раскачивался, скрипел и со всех сторон покрылся трещинами. Франциска, почти не помня себя, схватила третий гвоздь; в ту минуту она больше не думала о своей болезни и только сознавала, что находится в ужасающей опасности, однако не знала, что именно ей угрожает: в агонии, грозившей ей потерей чувств, слыша треск дерева и стоя перед раскачивающимся гробом, откуда доносились теперь тихие стоны, Франциска по самую шляпку вбила в крышку третий гвоздь. В это мгновение она почувствовала, что теряет сознание. Она хотела было бежать, но пошатнулась; невольно нащупывая рукою опору, она схватилась за угол гроба и без чувств упала на пол.

Прошло около четверти часа; наконец Франциска вновь открыла глаза. Она огляделась по сторонам. Над ней было усыпанное звездами небо; луна отбрасывала холодный отсвет на руины и верхушки дубов. Франциска лежала на траве у церковной стены; Войслав стоял близ нее на коленях и держал ее за руку.

— Слава Богу, вы живы! — с облегчением воскликнул он. — Я стал уже думать, что средство оказалось слишком сильным; но то был единственный способ спасти вас.

Франциска не сразу пришла в себя. Прошедшее казалось ей пугающим сном. Только что — ужасные события в склепе; а теперь все вокруг исполнено тишины. Сперва она не осмеливалась поднять глаза и лишь дрожала, вспоминая, что находится всего в нескольких шагах от склепа, где ей довелось пережить такие ужасные испытания. Словно в тумане, она прислушивалась то к ободрительным речам Войслава, то к свисту слуги, охранявшего лошадей; чтобы скоротать время, тот подражал вечерней песенке запоздавшего домой пастуха.

— Пойдем отсюда, — прошептала Франциска и попыталась подняться. — Но что это? Мое платье на плече промокло, и на руке и шее я чувствую влагу.

— Виновата, должно быть, утренняя роса на траве, — мягко произнес Войслав.

— Нет; это кровь! — воскликнула она, вскакивая на ноги; в голосе ее звучал ужас. — Глядите: рука моя вся в крови!

— Ах, вы ошибаетесь; сомнений нет, вы ошиблись, — неуверенно возразил Войслав. — Быть может, ранка у вас на шее начала кровоточить? Умоляю вас, проверьте, так ли это.

Взяв ее за руку, он поднес пальцы Франциски к ранке.

— Я ничего не чувствую; нет никакой боли, — заметила она с некоторым раздражением.

— Видимо, упав в обморок, вы задели крышку гроба или оцарапались гвоздем, — предположил Войслав.

— О нет, зачем вы напомнили мне об этом! — вся дрожа, вскричала Франциска. — Скорее прочь — прочь отсюда! Молю вас, пойдемте же! Я ни на миг не хочу больше оставаться в этом ужасном, ужасном месте.

Они спустились по тропинке куда быстрее, чем поднялись. Войслав помог спутнице сесть в седло, и скоро они уже мчались по направлению к дому.

Когда лес остался позади, Франциска принялась засыпать своего заступника вопросами о пережитом ею приключении; но он заявил, что она слишком взволнована и потому все объяснения ему придется отложить до утра; утром же он готов будет полностью удовлетворить ее любопытство. По прибытии в замок он незамедлительно проводил Франциску в ее комнату, сказав кавалеру фон Фаненбергу, что дочь его очень утомилась на прогулке и потому не сможет присутствовать за ужином. На следующее утро Франциска проснулась раньше обычного; давно уже она не вставала так рано. Она сообщила подруге, что впервые за время болезни ночной сон освежил ее; и что было еще замечательнее, ей не докучал минувшей ночью навязчивый кошмар. Не одна только Берта, но также Франц и кавалер заметили, что выглядела она гораздо лучше прежнего; с позволения Войслава, она поведала им о вечернем приключении. Не успела она завершить рассказ, как со всех сторон на Войслава посыпались вопросы об этих невероятных событиях.