Алексей Писемский - Масоны

Аггей Никитич затруднился несколько ответом.

- Завтра вечером? - решил за него Вибель.

- Будьте так добры, завтра! - подхватил вспыхнувший в лице от удовольствия Аггей Никитич.

После этого Вибель повел своего гостя в маленькую столовую, где за чисто вычищенным самоваром сидела пани Вибель, кажется, еще кое-что прибавившая к украшению своего туалета; глазами она указала Аггею Никитичу на место рядом с ней, а старый аптекарь поместился несколько вдали и закурил свою трубку с гнущимся волосяным чубуком, изображавшую турка в чалме. Табак, им куримый, оказался довольно благоухающим и, вероятно, не дешевым.

- Генрику, отчего ж ты не предложишь курить Аггею Никитичу? - сказала пани Вибель.

- А, извините! - произнес Генрик и, обтерев костяной мундштук трубки, хотел было предложить ее Аггею Никитичу.

- Нет, пожалуйста! - отказался тот, кланяясь. - Я курю Жуков табак.

- Да, это другой табак, это кнастер; а сигары вы?.. - спросил Вибель.

- Сигары я курю, - отвечал Аггей Никитич.

Услышав это, Вибель торопливо сходил в свой кабинет и принес оттуда ящик сигар.

- Рекомендую: суха и прекрасно свернута, - сказал он, подавая одну из них Аггею Никитичу, который довольно неумело закурил сигару, причем пани Вибель подавала ему свечку, и руки их прикоснулись одна к другой.

Herr Вибель вместе с сигарами захватил также и кота своего, которого, уложив на колени, стал незаметно для супруги гладить.

Пани Вибель пододвинула к Аггею Никитичу налитый стакан, а вместе с оным сливки, варенье, лимон обсахаренный и проговорила:

- Цо пан собе еще жычи?*

______________

* Чего еще хочет пан? (Прим. автора.).

- Дзенкуен, опручь гербаты ниц венцей*, - отвечал Аггей Никитич, и все потом занялись чаем, который, как известно, вызывает несколько к разговорчивости, что немедля же и обнаружила пани Вибель.

______________

* Благодарю, кроме чаю, ничего не хочу (Прим. автора.).

- Скажите, вам нравится, как его?.. Пан, пан... ну, не знаю! Пан откупщик? - сказала она.

Аггей Никитич пожал плечами.

- По-моему, - ответил он, - господин Рамзаев... человек очень странный.

- Не странный, а просто дурак, - более решительно определила пани аптекарша.

- Почему же он дурак? - пожелал знать Вибель, ударив тихонько рукой кота, который начал было довольно громко мурлыкать.

- Ах, татко, как же ты не понимаешь этого! - воскликнула необыкновенно мило пани Вибель. - Рамзаев - магнат здешний, богатый человек, и вдруг стоит вместе с оркестром в лакейской, точно ему не на что нанять капельмейстера!..

- Что ж, стоит с оркестром, - возразил ей муж, - если он сам музыкант и любит дирижировать!

- Это конечно! - согласился Аггей Никитич, которому понравился такой взгляд Herr Вибеля. - Все-таки по нашим русским понятиям, знаете, это странно.

- Мало, что странно, а глупо и смешно! - подхватила аптекарша, видимо любившая позлословить своих ближних. - А как вы находите его Анну Прохоровну, которая к вам неравнодушна? - отнеслась она к Аггею Никитичу.

- Я нахожу, что она не женщина даже, а какая-то толстая, полинялая кукла.

Herr Вибель при этом покачал головой.

Дальнейший разговор продолжался в том же тоне, и только Аггей Никитич, заметив, что старому аптекарю не совсем нравится злословие, несколько сдерживался, но зато пани Вибель шла crescendo и даже стала говорить сальности:

- Вы обратили, пан Зверев, внимание на этого несчастного инвалидного поручика? У него живот кривой, как будто бы он его вывихнул.

Аггей Никитич, припомнив фигуру инвалидного поручика и мысленно согласившись, что у того живот был несколько кривой, улыбнулся. Досталось равным образом от пани Вибель и высокой девице, танцевавшей с поручиком вальс, которая была, собственно, дочь ополченца и не отличалась ни умом, ни красотой.

- Эту длинную mademoiselle здесь прозвали чертовой зубочисткой! объяснила она об ней.

Аггей Никитич снова улыбнулся, но муж ей заметил с легким укором:

- А кто же прозвал ее, как не ты?

- Конечно, я! - призналась пани Вибель и, заметив, что Генрику ее широко и всласть зевнул, сказала ему: - Что ж ты, татко, сидишь тут и мучишься? Ступай к себе спать.

Аггей Никитич, разумеется, при этом поспешил взяться за фуражку.

- Ах, нет, нет! Вы извольте оставаться и посидите со мной! воскликнула ему торопливо аптекарша, отнимая у него фуражку.

- Посидите с ней! - попросил его и Вибель, а затем, сказав: - До завтра! - ушел вместе с котом своим.

Оставшись таким образом с глазу на глаз, пан исправник и пани аптекарша почувствовали некоторый конфуз.

- Ну-с! - начала она, уложив красивый подбородочек на кулаки своих опершихся на стол рук, которые при этом обнажились до локтя.

- Ну-с! - повторил тоже и Аггей Никитич, невольно устремляя глаза на обнаженные руки аптекарши.

- Завтра вы, по приказанию мужа, я слышу, опять к нам явитесь? продолжала пани Вибель.

- Я явлюсь, если вы тоже меня пригласите, - заметил ей Аггей Никитич.

- О, я не смею того! Это слишком большая честь для меня! - проговорила плутоватым голосом пани Вибель и засмеялась: своей прелестной кокетливостью она окончательно поражала Аггея Никитича. - Но я желала бы знать, пан Зверев, о чем вы, запершись, говорили с мужем.

Вопрос этот весьма затруднил Аггея Никитича.

- Он меня расспрашивал о госпоже Сверстовой, от которой я доставил ему письмо, - объяснил было он.

- Но что же он вас расспрашивал? - любопытствовала пани Вибель.

- Расспрашивал, где и как она живет, - отвертывался, как умел, Аггей Никитич.

- Нет, не то, - отвергнула пани Вибель.

- А вас все по этому случаю мучает ревность? - спросил Аггей Никитич.

- Отвяжитесь, пожалуйста, с вашей ревностью! Что вы на меня выдумываете? - возразила уж с досадой пани Вибель. - Я только хочу догадаться, почему с вами так любезен муж.

- Я не знаю, - заперся Аггей Никитич.

- О, вы знаете, но не хотите, вижу, сказать мне правду, тогда и я вам во всю жизнь мою не скажу никакой моей тайны!

Аггей Никитич приведен был в отчаяние таким решением пани Вибель.

- Теперь я пока никак не могу сказать правды, - проговорил он.

- Но когда же вам можно будет сказать мне ее?

- Да, может быть, завтра, а если не завтра, так потом, впоследствии времени, - говорил Аггей Никитич.

- И всю правду мне скажете? - переспросила с ударением пани Вибель.

- Всю, - отвечал ей глухим голосом Аггей Никитич и затем начал молча созерцать пани Вибель, да и она, в свою очередь, тоже молча созерцала его.

Наконец, часу в двенадцатом, Аггей Никитич счел за нужное раскланяться, и пани Вибель больше не удерживала его.

Всю ночь Аггей Никитич придумывал, как ему вывернуться из затруднительного положения, в которое он поставлен был любопытством пани Вибель, и в итоге решился переговорить о том, не прямо, конечно, но издалека с старым аптекарем, придя к которому, на этот раз застал его сидящим в кабинете и, видимо, предвкушавшим приятную для себя беседу. Увидев вошедшего гостя, Вибель немедля же предложил ему сигару, но Аггей Никитич, прежде чем закурить ее, спросил: