Иван Подсвиров - Погоня за дождем

Уснул я под утро, так и не придя ни к какому решению.

Меня разбудил самолетный грохот в небе, я выскочил из будки: над полем низко летел "кукурузник", похожий на огромную зеленую стрекозу. Левое крыло его было наклонено. Самолет развернулся, пролетел над пасекой Филиппа Федоровича, описал круг и, стремительно неся по степи тень, вновь пророкотал над нами, обдал тугим ветром верхушки деревьев. Матвеич стоял у своей будки и, задрав голову, следил из-под ладони за "кукурузником".

- Чегой-то он разлетался. Посадку ищеть... или знаки даеть?

"Кукурузник" вернулся, опустился еще ниже, с ревом промчался и покачал крыльями. С головы Матвеича сорвало шляпу, он неловко погнался за нею, настиг и наступил на полу ногой.

- Обормот! Сдурел. Воздуха ему мало, летаеть над уликами, - подняв шляпу, сердито бубнил Матвеич. - Заявить бы куда следуеть. Ишь, герой!

Спустя полчаса к нам подъехал на легковой машине загорелый парень в вельветовой кепке. Выйдя, он деловито осведомился:

- Кто из вас старший?

- Ну я... - несмело выступил Матвеич.

Парень присел на корточки, вынул из кармана замусоленную, с загнутыми краями тетрадку, пошуршал сухими, как порох, листами и, подав ему химический карандаш, ткнул пальцем в какую-то графу:

- Распишитесь, что предупреждены. Быстренько.

Мне надо успеть всех оповестить.

Матвеич опешил, карандаш мелко подрагивал в его пальцах.

- Об чем мы предупреждены?

- Самолет над вами кружил?

- Хулиганил.

- Извините, вы старый человек, а выражаетесь грубо, - сдержанно сказал парень. - Мы не хулиганили, а предупреждали вас с воздуха.

- Об чем?

- Вредитель завелся. Будем опылять ядохимикатами пшеницу. Имейте в виду!

- Когда?

- Вы распишитесь, распишитесь!

Матвеич опустился с ним рядом На корточки, принял из его рук тетрадку, придирчиво и строго обежал неразборчивые строчки.

- Скорее, я тороплюсь. Ставьте подпись.

- А вы кто такой?

- Агроном совхоза. Вот здесь, пожалуйста, распишитесь. - Он отметил ногтем графу.

- Расписаться не мудрено. - Матвеич все еще изучал документ. - Да надо знать, под чем. Распишешься, а вы упекете туда, куда Макар телят не гонял.

- Осторожный вы товарищ, с вами не соскучишься - Эге! - только и крякнул Матвеич. Послюнявил стержень карандаша и рассыпал свои каракули, где велел агроном. Тот с облегчением захлопнул тетрадку, сунул ее в карман летной куртки и заспешил к машине.

- А когда опылите? - спохватился Матвеич.

- Сегодня.

- Как это? Пчелки разлетелись. Потерпите до ночи.

- Мое дело предупредить, а ваше - как знаете! - Агроном уселся за руль. - Надоели вы нам.

Матвеич враждебно взглянул на него:

- Верните тетрадку.

- Что с возу упало, то пропало!

- Разбойники. Губите живое... Хочь скажите, где пшеница? Далеко от нас?

- Далеко.

- Там какие медоносы?

- Кроме сурепки, ничего хорошего. Воробьиный горох.

- С беляны пчелы на горох не полетять.

- Ну вот. А вы меня разбойником обозвали! - засмеялся агроном.

Он развернулся и поехал брать такую же расписку у Филиппа Федоровича пыль распушилась хвостом вдоль лесополосы.

- Филипп ближе к пшенице, - смекнул Матвеич - Туго ему придется. Сурепка боком выйдеть.

Но Матвеич переживал и за своих пчел, которые могли отправиться на сурепку. С особым вниманием он приглядывался к ульям: отравленные пчелы обычно возвращаются с опыленного поля и замертво падают у летков, устилая подлетные доски. С обеда на них валялось по нескольку штук пчел: все-таки некоторые достигли пораженных участков. Матвеич перетрусил и понес ругать ученых.

- Опыляють... Все подряд! Вредную букашку извсдуть, а птица склюнула и отравилась. Полезные насекомые мруть. Земля пропиталась ядами. Как только она еще терпить, бедная, - с возмущением распространялся Матвеич. - Я вот слыхал: на стадии вымирания белоголовые орланы и соколы-сапсаны. Скорлупа у яичек истончилась, разламывается до того, как вылупиться птенцам.

Почему? Кальциевый обмен нарушился от ДДТ. В природе, Петр Алексеевич, все в один узелок туго завязано.

Распустишь ниточку - поплывуть, разойдутся остальные. Не успеешь одуматься - развязался узелок. Кончилась живая земля.

К счастью, мертвых пчел больше не прибавлялось, и мало-помалу он успокоился. Зато Филипп Федорович примчался к нам нервный, взвинченный до предела. Не вылезая из машины, он охватил глазами подлетные доски и, сообразив, что потрава едва-едва коснулась наших пчел, обездоленно вскрикнул, застонал:

- А у меня дохнут! Вороха у летков! Враги. Приспичило им опылять. Не-е, Матвеич, тут делов нема. Драпаю! В Тахту! Продам пасеку к чертовой матери! Ейбогу. Ни улика себе не оставлю. Хватит! Отъездился.

Дотяну этот сезон - и продам!

- Не продашь.

- Святыми угодниками клянусь: продам! Я уже половину пчел угробил. Сердце кровью обливается.

Филипп Федорович круто развернулся, чуть не сбил с ног зазевавшегося Матвеича и напрямик по степи погнал в балку, в сторону своей пасеки.

- Дохнуть у Филиппа. Худо! - с тайно заблестевшими глазами проговорил Матвеич. - Видите, Петр Алексеевич, как относятся к нашему брату пчеловоду.

Обдурили, взяли расписки за час до опыления - а там хочь трава не расти. Называется предупредили! Забыл я число в документе поглядеть. Конечно, оформили вчерашним. Они-то не дураки. Пожалься, докажи теперь.

Эге! Хвост короткий.

На исходе дня нагрянули из Красногорска старики.

Одну флягу меда тесть приберег дома, остальные сдал в пчелоконтору. Держался он бодро и, не имея возможности поговорить со мною наедине, намеками давал понять, что все в порядке, деньги на хату похрустывают у него в кармане. Старики собрались на стихийный совет и детально, без шума и взаимных уколов, обсудили положение. Эспарцет отошел. Шандра, на которую они имели особые виды, слабо выделяет нектар. Бабка вянет, синяк высыхает с корня. Следовательно, пора готовиться к переезду на подсолнухи в тот совхоз, где они взяли приписных, возвращаться на круги своя... Они могли бы нанять попутные машины и сразу, одним броском на северо-восток переехать, но это связано с риском: старики сомневались: выделяет ли тот подсолнух нектар. Вдруг он действительно элитный, липкий или сплошь населенный шершнями, пчелиным волком. Или его заняли уже другие пчеловоды. Последней мысли старики не допускали, потому что ульи директора совхоза приписные - были по-прежнему у них, и, разумеется, он не посмеет отплатить им черной неблагодарностью. И все же как они ни крутили, нужно было отправляться на разведку в совхоз. Старики договорились ехать завтра же. На "Победе". Поморщился, недовольно покряхтел Матвеич, однако удовлетворился двумя канистрами бензина, которые пообещал ему Гордеич, и пятеркою "за амортизацию", тут же отданной моим тестем. Деньги у тестя завелись, теперь будет швыряться ими направо и налево, пока вдруг в один прекрасный день не обнаружит медной полушки в кармане.