Марк Поповский - Дело академика Вавилова

Но в одном научный мир был единодушен: виновником гибели Вавилова все в один голос называли Лысенко. Без упоминания этого "злого гения русской биологии" не обходился ни один некролог. "Вавилов предан забвению без почестей, тогда как Лысенко стал национальным героем, он награжден орденом Ленина... Говорят, что Вавилов умер от голода в концентрационном лагере. Этот факт замалчивается государством. Но великие люди умирают не так-то просто..." - писал американский генетик Роберт Симпсон 12.

Великие не умирают. На Западе имя Николая Ивановича не забывалось так же упорно, как и на родине. Кроме памятного многим личного вавиловского обаяния, этому способствовала буйно разыгравшаяся после войны фантасмагория лысенковщины. Высшего накала гонения на "морганистов-менделистов" в Советском Союзе достигли в 1948 году на так называемой августовской сессии ВАСХНИЛ. Но и до этой "вальпургиевой недели" западные ученые неоднократно имели возможность сравнить научный стиль Вавилова и Лысенко. В 1946 году всеобщее изумление за рубежом вызвала книга Лысенко "Наследственность и изменчивость". Академик Д. Н. Прянишников предупреждал президиум Академии наук СССР: "Так как публикация такой книги, как "Наследственность и изменчивость", подорвала бы репутацию советской науки, то следует принять меры, чтобы книга эта за границу не попала..." В этом письме Прянишников писал, что книга Лысенко "полна погрешностей против элементарных понятий естествознания, так, в ней отрицается закон постоянства вещества, установленный Лавуазье, в ней высказывается убеждение, что не только каждая капелька плазмы (без ядра), но и каждый атом и молекула сами себя производят. Видно, что автору неизвестны различия между атомом, молекулой и капелькой плазмы!" Все произошло именно так, как предсказывал учитель Вавилова. Западные биологи встретили безграмотные писания Лысенко презрительным хохотом. Президент Академии наук ГДР генетик Штуббе тщательно повторил эксперименты "первого мичуринца" и без труда показал, что теоретически, а равно и практически все эти "великие открытия" - чепуха. Неоднократно посещавший СССР директор Шведского государственного лесного института генетик-дендролог Густафссон высказывался еще более решительно. "Некоторые ученые, и в том числе физики, считают Лысенко обманщиком. Постороннему человеку трудно решить, является ли он только невежественным человеком, упрямцем, не признающимся в ошибке, или же прямо преступным обманщиком. Первое мы знаем, о втором можем догадываться, третье думают многие, в том числе в Советском Союзе" 14.

Наблюдая за крушением биологии в СССР, ученые Европы и Америки имели возможность вспомнить лысенковского антипода, того, кто своими открытиями принес подлинную славу советской науке. В течение сороковых и пятидесятых годов они своими статьями воссоздали собирательный литературный и научный портрет академика Вавилова. Это не только дань добрых чувств живых к покойному, но и своеобразная форма протеста против трагедии, которую переживали в это время биологи СССР. На фоне лысенковского ничтожества грандиозная фигура первого агронома, ботаника и генетика страны рисовалась еще более величественной.

"Теоретически Вавилов опередил Декандоля, практически он положил основание всем дальнейшим работам по улучшению культурных растений... Его неусыпный мозг, его неутомимое тело, его честолюбивые планы, даже его пламенный showmanship * имели наполеоновский размах. Но его интеллектуальная честность всегда была несомненной. Всякий раз, когда он встречал другого представителя науки, он спрашивал: "Какова Ваша философия?" или, другими словами, "Как Вы подходите к этому вопросу?" Сам Вавилов подходил к своим проблемам как энергичный исследователь и оптимист, никогда не забывая, однако, что, как он любил говорить, "жизнь коротка"... Множество друзей в Европе и Америке будут оплакивать его смерть. Они не забудут робсоновской глубины его голоса, широких фальстафовских жестов. А наука будет помнить его достижения, которые переживут его личное несчастье".

* Артистизм, наклонность к театральности (англ.).

С. С. Харланд (Перу. Опытная с.-х. станция), С. Дарлингтон (Англия, Оксфордский университет). Статья "Профессор Н. И. Вавилов". 1945 год.

"За короткое время он [Вавилов] создал много лабораторий и исследовательских станций по всей России. Его феноменальная продуктивность быстро доставила ему и на родине и за границей почести и славу... Говорят, что созданная им коллекция культурных растений и их диких родичей не имела себе равной в прошлом и вряд ли может быть воспроизведена в наше время".

Мехешвари Нирмала Матур (Индия. Делийский университет). "Карьера и падение Лысенко". 1956 год.

"Вавилов был человеком большой интеллектуальной энергии, физической мощи, грандиозных идей и чудовищной работоспособности. Но он был также человеком глубокой скромности, теплого дружелюбия, большой терпимости и благородных побуждений. У тех, кто его хорошо знал, воспоминания о нем вызывают не только восхищение и уважение, но и горячую привязанность.

Не будучи революционером, Вавилов искренне верил, что революция в России создала беспрецедентные возможности для прогресса науки, для интернационального содружества в науке и через объединение теории с практикой для улучшения благосостояния людей не только в России, но и в других частях мира. Какой иронией звучит тот, отнюдь не новый в истории, факт, что столь выдающийся представитель лучших идей прогрессивной марксистской идеологии, такой замечательный выразитель мощного прогрессивного научного духа своей страны погублен людьми, стоящими значительно ниже его, людьми, которые по невежеству или из тщеславия вообразили себя единственными последователями прошлого, единственными, способными реализовать его в практике настоящего".

Поль С. Мангельсдорф (США. Принстонский университет). "Николай Иванович Вавилов, 1887-1942". 1946 год.

"...Я склоняю голову с почтением перед памятью Вавилова и Левитского, имена которых были вехами в биологии начала нынешнего века. Это мои учителя, среди других учителей на этой планете, в этой жизни. Я благодарю их. Они научили меня величию первых страданий научного исследователя. И я желаю, чтобы в трудные минуты я тоже стоял, кроткий, но сильный, на стороне науки и ее прав".

Густафссон (Швеция. Государственный лесной институт). "Русская генетика идет новыми путями". 1957.

Но за рубежом не только славословили Николая Ивановича и сочиняли газетные протесты. В 1948 году несколько иностранных членов Академии наук СССР демонстративно покинули нашу Академию. В письме на имя Сергея Ивановича Вавилова бывший президент Лондонского Королевского общества, Нобелевский лауреат, биолог сэр Генри Г. Дейл так объяснил свой поступок: