Александр Радищев - Путешествие из Петербурга в Москву (сборник)

Возводит строгие зеницы,

Льет радость, трепет вкруг себя;

Равно на все взирает лицы,

Ни ненавидя, ни любя.

Он лести чужд, лицеприятства,

Породы, знатности, богатства,

Гнушаясь жертвенныя тли;

Родства не знает, ни приязни,

Равно делит и мзду, и казни;

Он образ божий на земли.

И се чудовище ужасно,

Как гидра, сто имея глав,

Умильно и в слезах всечасно,

Но полны челюсти отрав,

Земные власти попирает,

Главою неба досязает.

«Его отчизна там», – гласит;

Призраки, тьму повсюду сеет,

Обманывать и льстить умеет

И слепо верить всем велит.

Покрывши разум темнотою

И всюду вея ползкий яд…

Бояться истины велел…

Воззрим мы в области обширны,

Где тусклый трон стоит рабства…

Союзно общество гнетут.

Одно сковать рассудок тщится,

Другое волю стерть стремится;

«На пользу общую», – рекут.

Покоя рабского под сенью

Плодов златых не возрастет;

Где все ума претит стремленью,

Великость там не прозябет.

Чело надменное вознесши,

Схватив железный скипетр, царь,

На громком троне властно севши,

В народе зрит лишь подлу тварь.

Живот и смерть в руке имея:

«По воле, – рек, – щажу злодея,

Я властию могу дарить;

Где я смеюсь, там все смеется;

Нахмурюсь грозно – все смятется.

Живешь тогда, велю коль жить».

И мы внимаем хладнокровно… —

Возникнет рать повсюду бранна,

Надежда всех вооружит;

В крови мучителя венчанна

Омыть свой стыд уж всяк спешит.

Меч остр, я зрю, везде сверкает;

В различных видах смерть летает,

Над гордою главой паря.

Ликуйте, склепанны народы;

Се право мщенное природы

На плаху возвело царя.

И нощи се завесу лживой

Со треском мощно разодрав,

Кичливой власти и строптивой

Огромный истукан поправ,

Сковав сторучна исполина,

Влечет его, как гражданина,

К престолу, где народ воссел:

«Преступник власти, мною данной!

Вещай, злодей, мною венчанный,

Против меня восстать как смел?

Тебя облек я во порфиру

Равенство в обществе блюсти,

Вдовицу призирать и сиру,

От бед невинность чтоб спасти,

Отцом ей быть чадолюбивым,

Но мстителем непримиримым

Пороку, лже и клевете;

Заслуги честью награждати,

Устройством зло предупреждати,

Хранити нравы в чистоте.

Покрыл я море кораблями…

Своих кровей я без пощады

Гремящую воздвигнул рать;

Я медны изваял громады,

Злодеев внешних чтоб карать.

Тебе велел повиноваться,

С тобою к славе устремляться.

Для пользы всех мне можно все.

Земные недра раздираю,

Металл блестящий извлекаю

На украшение твое.

Но ты, забыв мне клятву данну,

Забыв, что я избрал тебя

Себе в утеху быть венчанну,

Возмнил, что ты господь, не я;

Мечом мои расторг уставы,

Безгласными поверг все правы,

Стыдиться истине велел,

Расчистил мерзостям дорогу,

Взывать стал не ко мне, но к богу,

А мной гнушаться восхотел.

Кровавым потом доставая

Плод, кой я в пищу насадил,

С тобою крохи разделяя,

Своей натуги не щадил.

Тебе сокровищей всех мало!

На что ж, скажи, их недостало,

Что рубище с меня сорвал?

Дарить любимца, полна лести!

Жену, чуждающуся чести!

Иль злато богом ты признал?

В отличность знак изобретенный

Ты начал наглости дарить;

В злодея меч мой изощренный

Ты стал невинности сулить.

Сгружденные полки в защиту

На брань ведешь ли знамениту

За человечество карать?

В кровавых борешься долинах,

Дабы, упившися в Афинах:

„Ирой!“ – зевав, могли сказать.

Злодей, злодеев всех лютейший…

Умри! умри же ты стократ!» —

Великий муж, коварства полный,

Ханжа, и льстец, и святотать,

Един ты в свет столь благотворный

Пример великий мог подать.

Я чту, Кромвель, в тебе злодея,

Что, власть в руке своей имея,

Ты твердь свободы сокрушил.

Но научил ты в род и роды,

Как могут мстить себя народы:

Ты Карла на суде казнил…

На вече весь течет народ;

Престол чугунный разрушает,

Самсон как древле сотрясает

Исполненный коварств чертог;

Законом строит твердь природы,

Велик, велик ты, дух свободы,

Зиждителен, как сам есть бог!

Но страсти, изощряя злобу…

Отца на сына воздвигают,

Союзы брачны раздирают,

Тревожну вольность усыпил.

Чугунный скиптр обвил цветами…

Встрещат заклепы тяжкой ночи.