Сулейман Рагимов - Орлица Кавказа (Книга 2)

- Продолжайте, продолжайте, княгиня, что ж вы умолкли?

- Молюсь, чтобы деяния ваши были оценены по достоинству и чтобы вы приняли заслуженную награду из собственных рук Его Величества Государя Императора!

Высоко вздернутая головка, бесстрашно выставленное вперед плечико, волнующая грудь! Ах, черт возьми!

- Не привык получать чужие награды, сударыня, - ответил князь супруге, не лукавя. - Не меня здесь надобно награждать...

- Кого же? - спросила Клавдия Петровна недоуменно.

- Вас, душенька! Вас, Минерва моя бесстрашная! Да какой бы конец мне ни был сужден небесами, одно сознание, что вы были со мной рядом в мои тяжелые дни... И если даже мне придется принять мученическую кончину...

- Кончину? О чем вы это?

- Э, дорогая, всяко может повернуться, что уж тут... Жмурься - не жмурься, судьба найдет и достанет. Уж если суждено...

Супруга почувствовала, что недолговременный прилив сил уже готов смениться новым провалом.

- Нет, нет, не помышляйте о худом. Кампания закончится, безусловно, триумфом, и я сама изложу Ее Величеству все ваши подвиги, чтобы она ходатайствовала перед Августейшим супругом о награждении ваших доблестей! А там, глядишь, сделают вас генерал-флигель-адъютантом... Или, например, военным министром, если вас не прельщает карьера при дворе. Только...

- Что - только?

- Найдите в себе силы, генерал, и сумейте покончить с этим разбойничьим гнездом! Чтоб раз навсегда тревожные слухи из этих проклятых мест перестали доходить до ушей государевых!

Губернатор глядел на нее восхищенно.

- Может ли быть награда больше, чем ваша любовь, сударыня? Клавдия Петровна улыбнулась.

- Ну, вот и отлично. Значит - дело за малым: начать и победоносно закончить планируемую операцию. Да поможет нам бог!

И теперь уже оба перекрестились на образа: - генерал широко и размашисто, супруга мелко и торопливо.

Тем временем губернский врач, дожидавшийся приема и прислушивавшийся к гудению голосов в кабинете губернатора, решился и постучал в дверь. Клавдия Петровна пошла ему навстречу.

- А, доктор! Входите, входите... Ну, как вы находите губернатора? Ведь орел, верно?

И действительно, врач, приготовившийся увидеть жалкое зрелище расслабленного старца с дрожащими руками, был неприятно удивлен, застав генерала в расшитом золотом мундире, привычно выкатившем грудь и оглаживающим бакенбарды. Впрочем - руки губернатора подрагивали, но легкий тремор - отнюдь не худшее из зол. Тем более, как точно известно медицине, чудес-то не бывает и быть не может.

Впрочем, пускаться в ученые рассуждения явно не было случая. Необходимо изобразить на лице широкую улыбку радости:

- Ваше Превосходительство! Вот уж порадовали! Прекрасно, прекрасно... Видно, что здоровье ваше поправилось совершенно.

- Да, врач у меня превосходный, - ответил ему губернатор в тон.

- Благодарю вас, Ваше Превосходительство, но мои скромные заслуги...

- Кто говорит о вас? - загремел губернаторский бас.

- Но, Ваше Превосходительство... Позвольте объясниться...

- Ваша медицина только и может, что клистиры ставить или пули из солдатского мяса выковыривать! Вот кто мой целитель, искусный и преданный!

Генерал поглядел влюблено на свою златокудрую красавицу.

- Конечно, конечно, - лукаво соглашался доктор. - То, что сделает стрела Амура, не по силам и Гиппократу. Вы совершенно правы, Ваше Превосходительство.

Губернатор почувствовал, что наступивший прилив сил требует от него незамедлительных действий. Он сложил руки на груди, велел адъютанту немедленно - во-первых, очистить зангезурскую канцелярию от всякого постороннего люда; во-вторых, поставить вокруг резиденции оцепление, дабы казаки оттеснили подальше всех этих беков, купцов и чиновников, галдящих под окнами. В-третьих, призвать немедленно уездного начальника, полковника Белобородова.

- Бегу, Ваше Превосходительство, - щелкнул адъютант каблуками.

А генерал уже никак не мог остановиться.

- И предупредите всех - шутить не будем! Все распоряжения выполнять быстро и беспрекословно! А иначе - по законам военного времени... Понятно?

- Слушаюсь, Ваше Превосходительство! - громко отрапортовал офицер и выбежал из кабинета. И только прикрыв за собой тяжелую дубовую дверь, растерянно покачал головой.

- Вот метаморфозы, а?

Потом отдышался и вновь вернулся в комнаты. Генерал встретил его недовольным взглядом:

- Вы еще здесь?

- Осмелюсь доложить, Ваше Превосходительство, капитан Кудейкин просит вашей аудиенции.

- Не сейчас!

- Но он очень настаивает... По-видимому, он располагает какими-то секретными данными... Ну, вы понимаете...

Губернатору это известие не понравилось. Он все, конечно, понял. Но как старый служака он всегда недолюбливал сыскных, физиономия губернатора перекосилась, но он совладал с собой и ответил адъютанту мягко:

- Послушайте, объясните этому капитану как-нибудь поприветливей, что я обязательно его приму и выслушаю самым внимательным образом. Но не сейчас...

- О ком это шла речь? - поинтересовалась прекрасная губернаторша, когда адъютант и поспешивший откланяться доктор вышли.

- Об одном сукине сыне... Который много крови может мне попортить...

- Надо быть осторожней!- назидательно сказала супруга, и губернаторская чета рассталась, вполне довольная друг другом.

Глава сорок первая

Распоряжения генерал-губернатора были выполнены с отменной быстротой и решительностью. Запруженная беками в черкесках и высоких папахах, купцами в блестящих шароварах, чиновниками в черных парах, с галстуками-бабочками над накрахмаленными манишками, площадь очищалась казаками грубо и настойчиво. Вскоре толпа уже гудела взбудоражено за плотной цепью пропотевших солдатских спин. И людям было невдомек, что среди зевак затесались незаметно ничем не примечательные молодцы в низких цилиндрических шапках, с хурджинами и посохами в загорелых руках, одетые в плохонькие чохи и бешметы, обутые в простые чарыки. Они не стали оказывать сопротивления и уворачивались от жестких прикладов, однако упорно задержались в хорошо продуманных точках, из которых было видно все.

Народ ждал. Ждал, что предпримет облеченный высшей властью генерал, представляющий здесь особу самого царя. Тем, кто его не знал, губернатор казался почти божеством, мудрым и непогрешимым, наделенным правом карать и миловать, держащим в руках людские судьбы. И, конечно, никто не пытался осуждать его действия, видя во всем происходящем знак высшей, недоступной простым смертным государственной мудрости. То, что он столько времени выжидал, то, что он до сих пор не принял уездного начальника Белобородова, казалось наполненным особым, тайным смыслом.

Между тем, генерал-губернатор, возрожденный гением своей жены, пытался предпринять нечто такое, что наполнило бы смыслом содеянное им в состоянии крайней растерянности. Нужно было сделать шаг, который загнал бы проклятого разбойника в угол, из коего ему уже не выбраться. И, раздумывая вновь и вновь, приходил к одному и тому же выводу, что есть единственный ключ к душе этого лесного волка, и ключ этот, слава богу, у него, губернатора, в его руке. Это Хаджар. Разбойница и подруга разбойника. Который, судя по всему, любит ее без памяти. Надо же! Любит...