Валентин Распутин - Нежданно-негаданно

- Я Семен Поздняков, - сказал Сеня. - А ты кто такой будешь?

- Убери собаку! - негромко повелел мужик.

Сеня прикрикнул на Байкала; тот, отойдя, продолжал рычать.

- Теперь приглашай в гости, - тем же спокойным и властным тоном сказал мужик.

- А чего раскомандовался-то? - разозлился Сеня. - Пришел в гости веди себя как гость. Я тебе сказал, кто я, говори теперь ты.

- Я дядя той девочки, которая живет у тебя, - с усмешкой, не спуская с Сени цепкого взгляда, сказал мужик. - Родной дядя. Понятно?

Увидев этого мужика и разглядев его, Сеня мог бы догадаться, по какой нужде тот искал его и зачем пришел. Он и догадался почти, его захлестнуло болью сразу же, как вышел, и все-таки продолжал хвататься за соломинку: не то, не то, это не может быть то... Он потом тысячу раз спрашивал себя, как это он растерялся до того, что впустил мужика в ограду. Но - впустил.

- Подожди меня там! - крикнул мужик своему товарищу и прошел в калитку. Галя стояла все так же - прямо и неподвижно. - Где она? - спросил он теперь уже у Гали.

Сеня начинал приходить в себя.

- А почему ты думаешь, что я тебе ее отдам? - спросил он, стараясь сдерживаться, не закричать и невольно шаря глазами по двору - где что лежит...

Мужик усмехнулся откровенней, показав ровные белые зубы. Он держал себя все уверенней.

- А как бы ты это не отдал ворованное? - наигранно вздохнул он. - У нас это не полагается.

- Если ворованное - давай в суд! - закричал Сеня, не в силах больше сдерживаться. - В суд давай! И там посмотрим, кто украл! Дя-дя... А почему ты только дядя, а не папа родной? Родниться так родниться - чего ты смельчил?!

- Можно и в суд, - лениво согласился приезжий. - Да долго... Расходы тебе. Давай уж как-нибудь сами, своим судом. - И коротко добавил: - Давай без жертв.

- Ты меня не пуга-ай!..

Сеня обмер: вышла Катя. Она не вышла, а выскочила из избы, куда-то торопясь, и вдруг запнулась и закачалась, стараясь установить себя. Сеня смотрел в ужасе: точно волшебная злая пелена нашла на нее и сошла - перед ними стояла другая, до неузнаваемости изменившаяся, девочка. Лицо еще вздрагивало, еще за что-то цеплялось, но уже окаменевало, нижняя губка, дергающаяся лопаточкой вперед, прилипла к верхней, глаза затухли. Она медленно свела руки и сцепила их под животом.

- Ты знаешь меня? - подождав, позволив девочке опомниться от первого, непредсказуемого испуга, спросил приезжий.

Она долго смотрела на него, словно решая, узнавать или не узнавать, вздрогнула, когда кобель, наскочив с улицы на заплот и свесив лапы, зарычал... Узнала. Кивнула.

- Никуда ты, Катя, не поедешь! - ослабшим голосом крикнул Сеня. - Ты наша. Скажи ему, что ты наша.

- Скажи ему, что ты знаешь меня, - со спокойной угрозой отвечал приезжий. - Я фокусов не люблю. - Усаживаясь на скамейку возле крыльца, показывая, что препирательства бесполезны, он похвалил девочку: - Ты всегда у нас была умница-разумница. Собирайся.

- Никуда она не поедет!

- Сеня! - остерегающе крикнула Галя.

Подобие виноватой улыбки мелькнуло на лице Кати.

- Как же бы я не поехала? - тихим голоском, стоившим многих разъяснений, сказала она. - Что вы!

И развернулась собираться.

Минут через пятнадцать они уходили. Катя собрала что-то в ту же сумку, с которой приехала и которую сразу же забрал у нее мужик. Галя, так и не отмершая, ткнулась в девочку головой и отступила. Сеня пошел проводить. За калиткой Байкал опять стал набрасываться на чужого, Катя приласкала его и успокоила. Со скамейки от дома бабки Натальи поднялся второй мужик, прихрамывая, присоединился к ним и насмешливо окликнул Катю:

- Здорово, красавица!

Она не обернулась к нему.

Катя с Сеней шли впереди, приезжие сразу за ними. Сеня не спрашивал, куда идти, - вот-вот "Метеор", последний в этом году. Ветер наддавал сильней, подталкивая в спины, по небу быстро несло растерзанные, разлохмаченные облака, доносило приближающимся холодом. Катя догадалась одеться в теплые сапоги и куртку.

- А деньги-то? - вспомнил Сеня. - Твои деньги остались!..

Девочка сунула свою ручонку в Сенину руку и слабенько сжала: не надо.

- Не забудешь, где мы живем? - шепотом спросил он.

- Мы тоже не забудем, - предупредили сзади.

Девочка оглянулась на них и сказала, не таясь:

- Они били ее.

- Кого?

- Тетю Люсю.

Она додумала, как до нее добрались: разыскали своим розыском тетю Люсю, пытали, пока не сказала...

- Я всегда говорил, что ты у нас умница-разумница, - согласились позади.

Подскочил на волне "Метеор", его било о стенку причала и откачивало; отъезжающим приходилось прыгать, они толпились в страхе и кричали. Девочку стремительно оторвали от Сени, не дав попрощаться, он увидел ее взблеснувшую белую головенку уже в пасти теплохода, девочка, заворачивая, тянула ее, взмахивала руками, но - тут же закрыло ее прыгающими фигурами, и отчаянные крики прыгающих заглушили все.

Сеня не помнил, как он воротился домой.

У стола лицом к двери сидела Галя, не снимая телогрейку, и ждала его. Что было говорить! - Сеня тыкался слепо из угла в угол: нельзя было уйти от Гали и нельзя было оставаться, и одна только мысль так же слепо тыкалась в нем: как бы провалиться в тартарары? Галя следила за ним, словно все еще чего-то ожидая, потом в неожиданном припадке уронила голову на стол и, пристукивая ею, сдавленно, страшно, чужеголосо выкрикивала:

- Сеня! Сеня! Сеня!

Порывы ветра становились все сильней и злей, и к ночи земля ходила ходуном. Сеня лежал без сна и, пытаясь защититься, натягивая на себя одеяло, слушал, как гремит и стонет на разные лады: "Сеня! Сеня! Сеня!"

1997