Василий Брусянин - Ни живые - ни мёртвые

Потрясённый происшедшим, Игнатий Иваныч заболел и слёг в постель. Услышав о случившемся, Порфирий Иваныч поскакал к брату, и видя, что с ним дурно, привёз доктора, которому пришлось констатировать у пациента нервное потрясение.

— Что будет дальше — трудно предсказать, но в такие годы… я вас должен предупредить как брата… В такие годы дело кончается дурно… — заключил доктор, на ухо передавая свои опасения Порфирию Иванычу.

— Что же, вы думаете, будет с ним? — с испугом спросил тот.

Доктор пожал плечами, как бы изумляясь недогадливости слушателя, и тихо добавил:

— Может быть… лёгкое помешательство; больной, очевидно, пережил большую неприятность.

Порфирий Иваныч закусил верхнюю губу и покосился на дверь в спальню, где лежал больной.

После ухода доктора он прошёлся по комнате и осторожно заглянул за дверь. Игнатий Иваныч лежал в постели с высоко приподнятой на подушках головою. Глаза его, немного сощуренные, но лихорадочно блестевшие, были устремлены в одну точку; скрещенные руки покоились на груди, полы халата беспорядочно размётаны по сторонам. Больной, очевидно, не заметил высунувшейся из-за двери головы брата, продолжая всматриваться в окно, а Порфирий Иваныч, притаив дыхание, скрылся и бесшумно опустился на диван.

Болезнь брата обескуражила его своею неожиданностью, а что болезнь эта была серьёзна, в этом Порфирий Иваныч не сомневался, припоминая тон голоса доктора, с которым тот высказал свой приговор. Ещё так недавно они вместе, ничего не подозревая, работали; не прошло и полгода после того, как они немного повздорили, упрекая друг друга в измене — и вот теперь — конец всему. Когда тянулся процесс Чиркина, в котором косвенно фигурировал и Игнатий Иваныч, он глубоко скорбел, что треплется имя того, кто уже на краю могилы, но, вот, процесс этот кончился благополучно для брата, и этот, поседевший за одну ночь, человек, оказался почти нищим.

Порфирий Иваныч знал, сколько денег было вложено братом в предприятие по складу, знал, сколько тысяч было безрассудно ухлопано на постройку, и его занимал теперь вопрос — сколько ещё осталось денег у брата после всех этих неудач? Разрешить этот вопрос Порфирию Иванычу хотелось во что бы то ни стало, но он почему-то не мог решиться задать его брату. Невольно задавался он и ещё одним вопросом, и почему-то также боялся попытаться разрешить его, и, вместе с тем, ему страстно хотелось знать, как распорядится брат оставшимися деньгами перед смертью. Он знал, конечно, и верил в то, что существующие законы в пользу его, единственного наследника, не сомневался он также и в том, что духовное завещание, составленное человеком не в твёрдом уме, легко оспорить, и не боялся дурного исхода, если бы брату вздумалось пожертвовать деньги какому-либо постороннему лицу или учреждению… Несмотря на эти соображения, ему всё-таки хотелось знать, чем дело кончится.

Порфирий Иваныч поднялся с дивана и, подойдя к двери и заглянув в спальню, попятился, встретившись с неподвижными глазами брата.

— Игнатий! Доктор сказал, что это пустяки — переутомление, — начал он, подходя к больному.

— А?.. Пустяки, говоришь?.. — беспокойно забормотал тот и нервно задвигал руками. — Разумеется, пустяки… Да… да… У меня ещё осталось… Не всё эти глоты хапнули, не всё!..

Игнатий Иваныч спустил ноги с постели и попытался было встать, но после неудачной попытки быстро опустился на кровать.

— Успокойся, Игнатий! Успокойся!.. Доктор говорил о твоей болезни, а не о деньгах.

— О болезни?..

— Да, он говорил, что дело пустое, и ты скоро поправишься…

Игнатий Иваныч дико посмотрел на брата и с шёпотом в голосе спросил:

— А если не поправлюсь, то умру?.. Да?..

— Да нет же!.. Ты ляг и успокойся. Дело в том, что все люди… ну, когда потеряют что-нибудь, то после этого нервы у них немного не в порядке… Понимаешь, переутомляются очень. И со мною это было…

Порфирий Иваныч помолчал и, видя, что брат ни одним звуком не отозвался на его рассуждения, продолжал:

— А относительно денег ты не беспокойся — наплевать… Со всеми бывает… Ну, в одном деле потерпел убыток, так в другом заработаешь… Ты смотри, как хорошо идут наши дела по магазину… Скоро, брат, мы все твои неудачи покроем…

При слове «магазин» растерянная мысль Игнатия Иваныча как бы встряхнулась, и он совершенно разумно принялся рассуждать о делах, строя планы на будущее, напоминая брату о сроках, когда необходимо сделать платежи по векселям, высказываясь также и о новых заказах на товар. Порфирий Иваныч обрадовался, видя брата здраво рассуждающим, и всеми силами старался поддержать в нём этот скоро иссякающий источник света.

— А вот, ты всё, бывало, бранился, что я коплю да «тушу» деньги… Вот теперь и расхлёбывай кашу! — после продолжительной паузы начал Игнатий Иваныч, снова сбиваясь на тему, больше других близкую ему теперь.

— Ах, право, Игнатий! Да не думай ты обо всём об этом. Ну, что за пустяки! Разве можно изводить себя из-за таких мелочей, погоди — наживём снова!.. Ведь у тебя ещё, слава Богу, осталось?

— Ма-а-ло!.. — страшным, сдавленным шёпотом протянул Игнатий Иваныч.

Порфирий Иваныч вздрогнул.

— Мало!.. Мало… — продолжал больной, снова пытаясь приподняться. — Тысячи четыре не наберётся… Да, да, всё, всё обобрали!

Игнатий Иваныч заплакал горькими слезами и спрятал лицо своё в ладонях рук. Порфирий Иваныч беспомощно смотрел на трясущуюся голову брата, бесплодно стараясь успокоить его. Игнатий Иваныч замер на минуту, потом опустил руки и, в упор смотрев в лицо брата, спросил:

— А ты дашь мне взаймы?.. А?.. Дашь?..

— Господи!.. Конечно, дам!.. Конечно!..

Порфирий Иваныч хрустнул пальцами сложенных рук, продолжая:

— Разве ты можешь сомневаться в этом, Игнатий?.. Раз тебе понадобятся деньги, то — сделай одолжение — бери… бери…

Игнатий Иваныч немного успокоился, лёг в постель и, как и прежде, скрестив на груди руки, уставился на окно неподвижными, ещё красными от слёз глазами. К вечеру он немного успокоился и высказал желание уснуть. Обрадованный этим Порфирий Иваныч распрощался с ним и ушёл. В кухне он долго шептался с кухаркой, объясняя той болезнь брата, и наказал старухе следить за больным ночью, и в случае, если ему будет худо, немедленно известить его об этом. Пообещав заехать на другой день вместе с доктором, Порфирий Иваныч уехал.

Через неделю Игнатия Иваныча перевезли в Н-скую больницу душевнобольных, потому что оставить его дома было бы небезопасно.

Приехав к брату на другой день, как было обещано, Порфирий Иваныч уже по лицу кухарки догадался, что с больным худо.

— Всю ночь, батюшка мой, Порфирий Иваныч, не спал он! Всю ночь! — боязливо шептала ещё не оправившаяся от пережитых тревог старуха, помогая гостю раздеться.