Иннокентий Омулевский - Софья Бессонова

Русанова вышла.

— Что это вы заметили ей про среду на той неделе? — спросил Аргунов у хозяйки, воспользовавшись этой минутой:- не секрет?

— Любопытный вы какой! Нет, не секрет. Я никак не могу приучить ее называть меня и всякого по имени и в ту среду прибегла к решительной мере, то есть объявила ей, что за каждую такую ошибку — не буду: во-первых, учить ее на другой день, а во-вторых, не стану говорить с ней целое утро: она ко мне так привыкла и так любит учиться, что это ей покажется очень тяжело.

— Так вы и ее учите?

— Да, уделяю ей каждый день полчаса времени.

— Чему же вы ее учите?

— Всему понемножку, как придется…

— И она делает успехи?

— Большие даже.

— А как она вас называет по своему-то?

— Вы слышали: «барыней» называет, а вас — «барином». Я, надо вам сказать, не могу слышать равнодушно этих названий!

— Скажите мне еще, пожалуйста, вы как узнали, что мы с ней уже знакомы?

— Да она мне сама рассказала про вашу встречу, как пришла; признаюсь даже вам: когда вы постучались и я с вами заговорила — я как-то сейчас догадалась, что вы именно тот самый и есть господин, который платит по рублю за перевоз в один конец, — улыбнулась лукаво хозяйка.

Андрей Александрович покраснел.

— У меня мелких не было, — сказал он.

— Зачем вы покраснели и как будто оправдываетесь? Неужели вам стыдно того, что вы добрый человек? — заметили ему ласково.

Аргунов промолчал; но в душе он погордился этой скромной похвалой, как никогда еще ничем не гордился.

— Я со всеми внимательна, но особенно внимательна с теми, кто хорош с моей Машей, — сказала молодая женщина, не дождавшись его ответа.

— Муж у нее такой молодец, что просто любо посмотреть: они мне ужасно понравились, как я переезжал сюда, — выразил свое мнение Андрей Александрович.

— Это у меня настоящие «Иван да Марья», воплощенные русские «совет да любовь»! — прибавила от себя хозяйка: — оттого и весело на них смотреть, действительно. Я вам доставлю сегодня же случай познакомиться с ними покороче, если только, разумеется, вы не найдете это почему-нибудь неудобным для вас…

— Помилуйте! Я буду очень рад, — сказал Аргунов поспешно.

— Ну так и отлично! Так мы и сделаем, значит… Мне, послушайте, всегда бывает ужасно скучно быть одной, и потому очень часто я обедаю и ужинаю вместе с ними: сегодня я намерена попросить и вас разделить со мной эту маленькую привычку, хоть и знаю, что мне и вдвоем с вами не будет скучно поужинать; но… они еще прежде пригласили вас к себе на смятку, и потом… нельзя же опять отнять у них всего: вы ведь у меня — только по праву завоевания, — мило улыбнулась она.

Аргунов подумал, что ему было бы приятнее ужинать с ней вдвоем, но не решился ей в этом признаться и сказал только, что воображает, как это будет весело.

— Не особенно, но скучать вам не дадут. Я уже настолько хорошего о вас мнения, что и не спрашиваю: по сердцу ли вам простые, необразованные люди? — заметила хозяйка.

— Благодарю вас и надеюсь, что вам не придется переменить…

Русанова, вернувшаяся в эту минуту, помешала Андрею Александровичу докончить его церемонную фразу; она принесла две кружечки саксонского стекла, с ручками — одну побольше, другую поменьше.

— Отлично, Машенька! — сказала ей хозяйка, подвигая к Аргунову кружечки, поставленные на поднос возле кастрюли:- теперь вам остается только позаботиться о вашем ужине для нашего гостя: мы оба будем у вас сегодня ужинать.

1883

[1] СОФЬЯ БЕССОНОВА. Повесть. Печатается впервые по черновому автографу, хранящемуся в личном фонде И. В. Омулевского (ЦГАЛИ, ф. 371, оп. I, д. 5, б/д). На заглавном листе помета: «На тему эмансипации».

СОФЬЯ БЕССОНОВА. Повесть. Печатается впервые по черновому автографу, хранящемуся в личном фонде И. В. Омулевского (ЦГАЛИ, ф. 371, оп. I, д. 5, б/д). На заглавном листе помета: «На тему эмансипации».