Иннокентий Омулевский - Новый губернатор

— Ну, как? Ну, что? Что это за личность? — посыпались на него со всех сторон вопросы.

— Рассказывайте же скорее, а то простынет… — сострил Падерин.

Бывший подполковник только отпыхивался на всех, как кипящий самовар, и поминутно утирал себе платком лоб.

— Это черт знает что такое! я вам скажу… — выговорил он наконец, приходя в себя и садясь на кресло:- это не губернатор, а просто… мальчишка какой-то…

— Что вы??

— Неужели?

— Ей-богу! Представьте… Я подъехал как раз к тому времени, как переправили его тарантас…

— Разве он в тарантасе, а не в карете? — перебила генеральша Столбова.

Но Вахрушев не нашелся ничего ей ответить на это.

— Смотрю, — продолжал он:- сидят рядом две молоденькие рожицы — одну от другой не отличишь скоро; только вся и разница в том, что у одного крошечные черные бакенбарды, а у другого совершенно голо, — извольте различить, который тут губернатор!..

— Ну, и что же? — спросил Вилькин расхохотавшись.

— Да что же! нечего делать, думаю, подойду наудачу к бакенбардам: подошел, отрекомендовался и отрапортовал. Действительно, оказалось, что с бакенбардами — губернатор. Сперва он, знаете, и показался было мне так себе, ничего, как и следует: поклонился вежливо и руку мне подал. — Очень рад, говорит, с вами познакомиться, г. полицмейстер, и очень вам благодарен за вашу любезную предупредительность… — А потом и хватил:- не имею, говорит, только права в настоящую минуту принять от вас рапорта, так как не вступил еще в должность… — Каков гусь?

— Вот осел-то, должно быть… — заметил вскользь Вилькин, весело потирая себе руки.

— Потрудитесь, говорит, дать мне полицейского солдата, чтобы он указал мне мою квартиру. — Я говорю: я сам провожу ваше превосходительство. — О, нет! — говорит, — зачем же вам беспокоиться напрасно, когда это может сделать так же хорошо и один из ваших полицейских солдат. — Я, знаете, заметил было ему, разумеется, из приличия больше: это, говорю, не такой труд, ваше превосходительство… уж позвольте мне самому проводить вас. — У вас, говорит, г. полицмейстер, и без меня не мало обязанностей, и потому я еще раз вас попрошу дать мне только солдата. — Ну, что же мне, скажите, было делать после этого! Не насильно же провожать его! Посадить к нему своего казака на козлы: если, думаю, это общество тебе больше нравится, так это уж твое дело, а не мое…

— Так и расстались? — насмешливо спросила госпожа Матюнина.

— Нет, знаете, я все-таки спросил для виду: не будет ли, говорю, каких приказаний, ваше превосходительство? — Сегодня, говорит, никаких-с; завтра — может быть. Я уже вам сказал, говорит, что пока не имею на это и права; во всяком случае, говорит, прошу вас не беспокоиться — не являться ко мне покуда: вам будет дано знать в свое время. — И уехал. Каков губернатор, а? Я вам говорю: молокосос просто!

— В самом деле, он очень молод? — спросила Матюнина, кокетливо щурясь.

— Как вам сказать? По-моему, ей-богу, ему еще и тридцати пяти нету…

— Ну, это вам на старости лет так показалось… — снова сострил Падерин.

— Да уверяю же вас, — с жаром возразил подполковник:- я еще ни разу ни одного губернатора не видал таким мальчишкой; я уж, слава богу, не мало-мальски их видал в разное время.

— Что он, недурен собой? — снова спросила хозяйка, еще кокетливее прищуриваясь.

— Да так себе, смазливенький…

— Непременно на той неделе даю для него бал, — сказала генеральша Столбова.

«Как бы мне это устроить прежде тебя?» — подумала мадам Матюнина, но не сказала почему-то этого вслух, а только возразила:

— Стоит ли еще…

— Что же это за господин с ним приехал, не знаете? — спросил Вилькин.

— Возможно, привез с собой служить какого-нибудь маменькиного сынка, а впрочем — не знаю.

— Может быть, это просто его камердинер, а вы его со страху за чиновника приняли?.. — сострил еще раз губернский прокурор. Вахрушев покраснел.

— Ну вот еще: камердинер с кокардой! — сказал он, закуривая папироску.

— Бывает-с, — подтвердил Вилькин, трепля его по плечу.

— Да что вы толкуете, Николай Иваныч! — вспылил немножко армии подполковник:- когда прислуга прибыла сейчас же вслед за ним в отдельном экипаже; вероятно, повар, лакей и горничная.

— Как горничная? — Разве он женат? — Где же сама-то губернаторша? — Может быть, она в Петербурге осталась или за границей? — заговорили дамы все разом.

— Все может статься с человеком… — смеясь, заметил Падерин.

— Не думаю, чтоб он был женат, — сказал Вахрушев, делая кислую гримасу:- в его годы порядочные люди в Петербурге не женятся; а впрочем — на лице не написано, — заключил он, пожимая плечами.

— А горничная что значит? Или какая там с ним женщина приехала? — спросила генеральша Столбова.

— Это экономка, должно быть, — сообразил старик Снарский, имевший непреодолимую наклонность к экономкам вообще.

— Нет ничего мудреного, что и горничная… — сказал со сладенькой улыбкой Матюнин, имевший, в свою очередь, большое расположение к горничным своей супруги.

— Фи! Горничная у холостого человека! — сгримасничала — хозяйка.

— Бывает-с и это… — успокоил Вилькин дамское любопытство.

— Его превосходительство, может быть, любит, чтоб ему на ночь пятки чесали… — сострил в последний раз в этот вечер Падерин.

— Не в тех еще он летах… — смеясь, поддержал его Вахрушев.

Мужчины бесцеремонно расхохотались; дамы улыбались только, слегка покраснев. В эту минуту доложили, что казак, провожавший губернатора, спрашивает г. полицмейстера. Вахрушев было вскочил.

— Позови его сюда! — распорядилась хозяйка, обращаясь к докладывавшему лакею.

Через минуту вошел казак. Сему храброму воину, вероятно, очень редко случалось бывать в изящной, ярко освещенной лампами гостиной и особенно объясняться с таким обществом, где, по его мнению, все, не исключая и дам, были «высшим начальством»: он, бедный, так разметался на паркете, что, не в силах будучи отыскать сразу глазами свое «ближайшее начальство», водил только носом во все стороны, как будто надеялся в эту минуту только на одно обоняние.

— Ну, что? проводил? — обрадовал его Вахрушев своим басом.

— Проводил, васкородие.

— Куда же ты его проводил? — спросила мадам Матюнина.

— До крыльца, васкородие.

— А не знаешь, какая с ним приехала женщина? — полюбопытствовала Столбова._

— Гориишная, васкородие.

— Горничная?

— Точно так-с, васкородие.

— Ну, а этот, что с губернатором вместе сидел — не знаешь, кто такой? — вставила свое словечко мадмуазель Снарская.

— Не могу знать, васкородие.

— Ничего не приказывал? — спросил Вахрушев.

— Никак нет-с, васкородие.

— Как же ты, братец, не узнал…

— Старался, васкородие: не сказывают.