Вячеслав Подкольский - Не нужна

С этими словами она, как мотылёк, вспорхнула со стула и, подбежав к свекрови, ласково обняла её.

— Ах, мы совсем забыли, Васик, — вскрикнула она, — ведь мы привезли маме конфет, чудных, свежих, от Флея! Я пойду достану их.

Миля побежала в сенцы, где был оставлен багаж, и мимоходом кликнула растоплявшей печку Авдотье:

— Помогите мне, пожалуйста, открыть саквояж.

Мать с сыном впервые по приезде остались одни. Вася, угадывавший состояние души горячо любившей его матери, желая облегчить это состояние, сказал ей:

— Мама, Миля моя — очень добрая! Конечно, она из иной среды, иного воспитания, словом, не такая, как мы с тобой, но ведь и я уж теперь не тот, что был прежде…

Ирина Егоровна ничего не ответила. В эту минуту вернулась Миля с тремя большими коробками конфет.

— Вот это — тянучки, это — шоколад, а это — пастилки! — объявила она, торжественно ставя их перед просвирней.

— Спасибо вам за ласку! — поблагодарила Ирина Егоровна.

— А теперь отправимся в поход! — предложил Вася жене. — Я обещал показать тебе мои любимые места детства…

— Отлично, отлично, мне нужно только привести немного в порядок свой туалет! — согласилась Миля и попросила Авдотью подать умыться.

— А к о. Герасиму-то зайдёте? — озабоченно спросила просвирня сына.

— Нет, мама, визиты мы отложим до завтра, — ответил он.

— Ну, как знаете, идите прогуляйтесь, а я обед стану стряпать.

Минут через десять Миля была готова. В нарядной, светлой кофточке и в шляпке, причёсанная и разрумянившаяся от свежей родниковой воды, она показалась свекрови ещё красивее, а когда молодые вышли из дома и пошли через сельскую площадь под руку, Ирина Егоровна невольно залюбовалась такой подходящей друг к другу парочкой, и сердце её невольно наполнилось гордостью, которая на минуту вытеснила из него чувство личной обиды.

— Вот так кралю сынок-то подцепил, словно цветик лазоревый! — не могла скрыть своего восторга Авдотья, выглядывавшая со сложенными на груди руками из-за спины просвирни, вышедшей на крыльцо проводить детей.

— Слышала, чать: генеральская дочка?! — не без важности обернулась к ней Ирина Егоровна.

— Ищо бы! За этакое яблоко, как наш Василий Алексеич, не зазорно и генеральской дочке выйти! — подтвердила Авдотья.

В эту минуту к домику просвирни подошла поповская стряпуха Секлетея, не уступавшая по толщине своей хозяйке, и кланяясь, сконфуженно сказала:

— Матушка-попадья прислала спросить, не забежала ли к вам наша пёстренькая курчонка?

— А поди, Секлетеюшка, поищи сама на дворе!.. — посоветовала просвирня. — Я с гостями-то сегодня и кур своих не видала!

— Ах, с приезжающими вас!.. — ещё раз поклонилась Секлетея, не двигаясь с места. — Это кто же, матушка, с сынком-то вашим приехал? — выдала она, наконец, действительную цель своего прихода.

— Сноха моя, супруга Василия Алексеича… — удовлетворила её любопытство Ирина Егоровна.

Секлетея, стоявшая со спрятанными под передником руками, при этом известии вынула одну из них и обычным крестьянским жестом, выражавшим подтверждение своей догадки, смазала себя рукой по губам, наклонив при этом голову.

— Так поди поищи сама, мне недосуг! — повторила просвирня, повернувшись к двери.

— Коли нет, так чего её искать-то? Сама придёт… А долго, матушка, гости-то прогостят? — остановила её ещё раз Секлетея.

— А и сама не знаю… — ответила Ирина Егоровна и, притворила за собой дверь в сенцы.

Только было просвирня принялась за стряпню, как к окошку подошла высокая, худощавая дьяконица с ребёнком на руках.

— Здравствуйте, матушка! С богоданной дочкой вас поздравляю! — приветствовала она просвирню.

— А вы разве видели их? — полюбопытствовала та.

— Нет, ещё не видала, а мне матушка-попадья сейчас говорила.

— Как же, как же, женился у меня сынок-то!

— Вы раньше что-то не говорили об этом…

— Да и сама-то, матушка, я ничего не знала! Всё это как-то вдруг у него сделалось!..

— С приданым взял невесту-то? — продолжала допрашивать дьяконица.

— И этого ещё не знаю! Знаю только, что роду очень знатного, генеральского!..

— Ну, так уж, поди, конечно, не без приданого! — решила дьяконица. — Обед для гостей-то стряпаете?

— Да. Послала вот Авдотью за водой на родник, а она и запропастилась!..

Ребёнку наскучило слушать разговор старших, и он захныкал, зовя мать домой.

— Постойте-ка, я гостинчик ему принесу! — сказала Ирина Егоровна и, пройдя в горенку, вынесла оттуда две конфетки.

— Поклонись тёте головкой! — приказала дьяконица своему малышу и, вдруг, вспомнив про оставленное хозяйство, начала прощаться. — Покорно благодарю, матушка, на гостинце! Стряпайте с Богом! Чего не нужно ли будет, — так присылайте ко мне! — заключила она.

— Хорошо, хорошо, уж не откажите, коли что понадобится! — ответила просвирня.

Через полчаса вернулась с родника запыхавшаяся Авдотья и торжественно объявила:

— Наши-то голубки на могилку о. Алексея прошли.

— Что уж ты так долго ходила? — недовольно перебила её просвирня.

— Да, што, матушка? — оправдалась та. — Проходу ни от кого нет! Всякому расскажи: и кто такая? и какого роду? и откуда? Всякому лестно знать!

— Меси скорее тесто на ватрушки, — приказала просвирня, — у меня самой-то руки сегодня что-то не владеют…

— На одной сметане месить-то или молочка подбавить?

— На одной, на одной.

— Я тоже думаю, што так: гости-то не кой-каке!

— Ну, ты как же про невестку-то рассказывала? — полюбопытствовала Ирина Егоровна.

— Богатеющая, говорю, столичная, нарядов — уйма, сундуки — складные, словно гармонья, а уж из себя — и говорить нечего! Матушка-то-попадья сердится, зачем-де матушка-просвирня от нас скрывала, што женился сын-то, а я ей и говорю: «Мы-де и сами-то ничего не знали: нынешние, мол, дети родителей-то не больно спрашиваются!..» — в точности передала Авдотья.

В такой беседе стряпня продолжалась довольно долгое время. Покончив её, Ирина Егоровна прошла в горенку прибраться и заметила, что мимо окон раза три мелькнула женская фигура под зонтиком, которая, проходя мимо домика просвирни, видимо, замедляла шаги. Так как с зонтиком ходила в Терёшкине одна только писарша, то Ирина Егоровна и решила, что это она. Зонтик мелькнул ещё раз, другой, и, наконец, утомлённая бесплодным хождением взад-вперёд, писарша решительно подошла к окну.

— Здравствуйте, матушка! Как поживаете? — как ни в чём не бывало спросила она. — Сегодня утром я слышала колокольчик… Не приехал ли сынок?

— Как же, как же, приехал! — ответила просвирня.

— Скажите, пожалуйста! А я ничего и не знала, — солгала она. — Ходила сейчас в лавку за шпулькой, а лавочница мне и говорит: «К матушке-просвирне гости приехали — дама с кавалером»… Кто же, думаю, такие?