Илья Салов - Соловьятники

Соловьев Флегонт Гаврилыч ловил большею частью сам, для чего держал даже двоих рабочих, но, сверх того, он и покупал соловьев, если находил это выгодным. Он торговал клетками, которые делал сам в зимнее время, муравьиными яйцами, дудочками, свистками, западками, сетками и от всего этого получал небольшие барыши, на которые и содержал свою семью. Флегонт Гаврилыч был женат на второй жене и имел четырех детей, то есть был в семействе сам-шесть, но когда спрашивали его о численности его семейства, то он всегда отвечал: «сам-семь», ибо и квартиру тоже причислял к членам семьи, как требующую содержания. Вторую жену свою Флегонт Гаврилыч любил, но о первой вспоминал и до сих пор с особенным восторгом. «Ах, что это была за дама! — говорил он. — Что это была за понятливая дама! Бывало, разбудит утром, поцелует и скажет: „Ну, супруг, пожалуйте чай кушать, все готово!“ И действительно: клетки, бывало, все вычищены, корм насыпан, вода налита! А вторая — баба, положим, добрая, хлопотунья, но уж понятия не спрашивай. Соловью овса насыпет, овсянке — яиц муравьиных… того и гляди, всех птиц переморит!..»

Вот этот-то Флегонт Гаврилыч и пригласил меня на соловьиную ловлю.

Часов в шесть вечера я с «ковриком, подушечкой и одеяльцем» прибыл на место свиданья. Красненький трактирчик был битком набит народом и представлял собою нечто весьма оригинальное. Это был клуб птицеловов и охотников до птичьего пения. Никогда ничего подобного не встречал я в жизни. Тут были и чиновники, и купцы, и немцы, и русские, и армяне, и весь этот люд, сидя за чаем или за кружкой пива, только и толковал о птицах. Грязный до невозможности, пропитанный запахом водки, табачного дыма, пива и солдатских сапогов, трактирчик был весь увешан клетками, и в клетках этих метались птички всевозможных пород, оглашая залу всевозможными трелями. Тут заливались и жаворонки, и щеглы, и чижи, и канарейки; тут «мамакали» перепела, свистали снегири и скворцы, и все это смешивалось с криком посетителей (просто говорить было нельзя, а надо было непременно кричать, так как обыкновенный говор заглушался птицами), с беготней половых и стуком чашек и тарелок. То же самое происходило и перед трактиром — в небольшом переулке, выходящем на Валовую улицу. Переулок этот пестрел двигавшимися толпами народа, теснившимися перед дощатым забором, буквально увешанным клетками. Словом, это был птичий рынок со всеми его атрибутами и характерными особенностями. Тут суетились дети, почтенные старцы, попы, дьячки с заплетенными косичками, солидные купцы с окладистыми бородами и молодые франты в цилиндрах и шляпах. Здесь продавались и клетки, и птичий корм; здесь обделывались все птичьи «гешефты» [2] Гешефт (нем.) — торговая сделка. , здесь была птичья биржа со своими специальными членами, старшинами и маклерами.

Когда я вошел в трактир, я был просто ошеломлен этим хаосом; я не знал, что делать, но голос Флегонта Гаврилыча вывел меня из недоумения.

— Пожалуйте-с… Я здесь! — кричал он, привстав с места. — Пожалуйте-с, мое почтение-с!

Я поспешил на зов.

— Ну, что же, едем? — спросил я.

— Непременно-с, сию же минуту-с. Пожалуйте, присядьте… Кружечку пивца не прикажете ли? А я покамест кликну своих молодцов и прикажу им собираться.

Проговорив это, Флегонт Гаврилыч засуетился, поправил височки, подбежал к растворенному окну, высунулся по пояс и крикнул на весь переулок:

— Эй ты, Ванятка! Убирай клетки, зови Василия: сейчас на охоту поедем! Мотри, не забудь чего, как намедни! Ни одного свистка не взяли… Да спроси жену, нет ли каленых яиц, да пирога не осталось ли? Коли осталось, так захвати… Ну, живо! Одна нога здесь, другая там! — сострил Флегонт Гаврилыч.

И потом, подавая мне стул, прибавил:

— Сейчас они придут-с… Пива не прикажете ли-с?

— Пожалуй, кружечку выпью.

— Отлично-с.

И, обратясь к буфету, Флегонт Гаврилыч крикнул:

— Эй! Макарыч! Вот барину пивца бутылочку подай… Или, может, парочку желаете?..

Сообразив, что Флегонт Гаврилыч хлопочет собственно о себе и что угощать пивом приходится мне, я согласился на «парочку».

— Превосходно-с! — подхватил Флегонт Гаврилыч. — И я с вами кстати выпью. Вы какое больше уважаете: Калинкинское или Баварию?

— Баварию.

— И я того же мнения-с, — снова подхватил Флегонт Гаврилыч и мгновенно распорядился насчет пива.

За столом, кроме нас с Флегонтом Гаврилычем, сидел еще какой-то мрачного вида господин, опрятно одетый, в черном сюртуке, высоких белых воротничках, подпиравших уши, и с лимонного цвета волосами, жиденьким хохлом возвышавшимися на лбу. Господин этот левой рукой поглаживал пустую кружку, а правой перекидывал карандаш, ловко подхватывая его на лету. Мы сидели с ним визави [3] Визави (франц.) — друг против друга. , посреди же нас, как раз против зеркала, висевшего в простенке, помещался Флегонт Гаврилыч. Зеркало это было причиною того, что Флегонт Гаврилыч ни минуты не просидел спокойно… Он то и дело поправлялся, приглаживался, обчищался, и только принесенные половым бутылки пива отвлекли его от этого занятия.

— Как на ваш вкус? — спросил он, разлив по кружкам пиво и сделав довольно основательный глоток.

— Пиво хорошее…

— Дельное пиво-с! — подхватил Флегонт Гаврилыч. — Нового привоза, из склада Дюбуа.

— Горонит чуточку! — глубокомысленно заметил господин с лимонным хохлом.

— Есть немножко-с! — вскрикнул Флегонт Гаврилыч. — Есть-с, горчит точно-с, точно-с…

— А вчерашний соловей-то ваш, милочка, околел! — проговорил мрачный господин.

— Ой! — вскрикнул Флегонт Гаврилыч, привскочив с места, словно его кто иголкой кольнул.

И в ту же минуту на подвижном лице его изобразились и ужас, и отчаяние, и вместе с тем надежда сбыть другого соловья.

— Околел…

— Давно ли?

— Вчера вечером. Должно быть, самки хватил…

Флегонт Гаврилыч даже отшатнулся как-то.

— Пал Осипыч, — проговорил он, приложив руку к сердцу. — Как вам не грешно-с? Да теперь и самки-то еще не прилетели-с!.. Ни одной, как есть, не слыхал еще-с. Помилуйте! Разве я посмел бы сделать это-с? Нет-с, а просто его в платке несли, туго связали — он и сопрел-с… Что вы станете с этими мерзавцами делать! Сколько раз говорил им: в платке не носить соловьев… Чего лучше в бичайке… не в пример спокойнее! Так вот нет-с, лень бичайку-то таскать… Эхма! Жаль, жаль, соловей-то уж больно хороший был… «ночничок!..» Сам выслушивал!

И потом, вдруг переменив тон, спросил:

— Может, прикажете другого подарить-с?

— А есть?

— Есть-с.

— Хороший?

— Горластый соловей.

— Утренничек или ночничок?

— Ночник. Всю ночь на весь Зеленый остров так и орал… даже спать не дал, проклятый.

Читать дальше