Константин Романов - Стихотворения

Звал его, венец ему сплетая,

Лучезарный серафим.

XLII

И не видел узник Нумидийца

С длинным луком, с стрелами его;

В забытье не видел, как убийца

Долго, долго целился в него,

Тетива как дрогнула тугая,

Не видал, как спущена была

И примчалась, воздух рассекая,

Смертоносная стрела.

XLIII

Лишь когда отточенное жало

Глубоко в нагую грудь впилось,

В ней от боли сердце задрожало,

И очнулся он от светлых грез.

Шумный говор, крики, взрывы смеха

Услыхал он, мукою томим:

Зверская, кровавая потеха

По душе пришлася им.

XLIV

Чередуясь, каждый в нетерпенье

В грудь стрелу спешил ему послать,

Чтобы силу, ловкость и уменье

Над бессильной жертвой показать.

И стрела вонзалась за стрелою...

Он терпел с молитвой на устах;

Кровь из жгучих ран лилась струею,

И мутилося в глазах.

XLV

Уж сознанье гасло и бледнело,

И молитв мешалися слова;

На руках без чувств повисло тело,

И на грудь склонилась голова;

Подкосились слабые колени...

В область тьмы, забвения и сна

Погрузился дух... Земных мучений

Чашу он испил до дна.

XLVI

А честное мученика тело,

Брошено руками палачей,

Скоро б незарытое истлело

Под огнем полуденных лучей,

Где-нибудь во рву иль яме смрадной,

Где бы хищный зверь, в ночную тьму,

Оглодал его, где б коршун жадный

Очи выклевал ему.

XLVII

Уж его от дерева поспешно

Отвязать мучители хотят...

Той порою, плача неутешно,

Две жены прокрались тайно в сад.

Но мольбы напрасны; тщетно слезы

Изобильно льются из очей:

Им в ответ звучат одни угрозы

С бранью злобной палачей.

XLVIII

Жены им дрожащими руками

Сыплют деньги... Шумный спор возник,

Зазвенело злато... Меж стрелками

Завязалась драка; слышен крик...

А они страдальца тихо взяли,

Дорогой обвили пеленой

И, глубокой полные печали,

Унесли его с собой...

----

I

Рим ликует. Зрителей без счета

Уж с утра стеклося в Колизей:

Христианам вновь грозит охота,

Под ареной слышен вой зверей.

И до зрелищ жадный, в нетерпеньи,

Ожидает цезаря народ...

Вдруг раздались клики в отдаленьи:

"Тише, тише! Он идет!"

II

Распахнулась дверь. Цветов кошницы

Высоко держа над головой,

Дев прекрасных сходят вереницы

Меж колонн по лестнице крутой.

Из дворца идут они, как тени,

Устлан путь узорчатым ковром;

Их цветы на гладкие ступени

Пестрым сыплются дождем.

III

Движется дружина за дружиной:

Здесь и Дак косматый, и Сармат,

Здесь и Скиф под шкурою звериной.

Блещут медь, железо и булат,

Рог и трубы воздух оглашают,

И проходят пращники, стрелки;

Серебром и золотом сияют

Стражи цезарской полки.

IV

Свищут флейты, и гремят цевницы,

Скачет шут, и вертится плясун.

Вот певцов проходят вереницы

И под звуки сладкогласных струн

Воспевают в песне величавой

Вечный Рим с владыками его,

Их полки, увенчанные славой,

И знамен их торжество.

V

Звонких лир бряцанье заглушает

Грохот бубнов и кимвалов звон.

Горделиво цезарь выступает,

Облеченный в пурпур и виссон.

Скиптр его из драгоценной кости

И орлом украшен золотым;

Дорогой венец на длинной трости

Черный раб несет над ним.

VI

Вдруг кимвалы стихли, смолкли бубны,

И застыл кифар и гуслей звук,

В отдаленьи замер голос трубный,

Все кругом недвижно стало вдруг.

Цепенея в ужасе безмерном,

Цезарь глаз не сводит со стены,

И к стене той в страхе суеверном

Взоры всех устремлены.

VII

Там в окне, над мраморною аркой,

Между двух порфировых колонн,

Полосою света залит яркой,

Полунаг, изранен, изможден,

Словно призрак иль жилец загробный,

Отстрадавший юноша предстал.

Красотой небесной, бесподобной

Ясный взор его сиял.

VIII

Волоса на плечи упадали

Золотистой, шелковой волной,

Кроткий лик, исполненный печали,

Выражал величье и покой;

Бледны были впалые ланиты,

И прошла морщина вдоль чела:

Злая мука пытки пережитой

Как печать на нем легла.

IX

Посреди молчанья гробового

Он, вздохнув, отверз уста свои;

Полилось восторженное слово,

Как потока вешние струи:

"Цезарь! О, возьми меня с собою!

"В Колизее ждет тебя народ...

"Христиан замученных тобою

"Кровь на небо вопиет.

X

"Уж песок арены зверь взрывает...

"Медлишь ты, бледнеешь и дрожишь!

"Иль тебя то зрелище пугает?

"Что ж смущен ты, цезарь, и молчишь?

"Содрогнешься ль ты перед страданьем?

"Иль твой слух еще не приучен

"К детским крикам, к воплям и стенаньям

"Старцев, юношей и жен?

XI

"Мало ль их, смерть лютую приявших!

"Мало ль их, истерзанных тобой!

"Одного из тех перестрадавших

"Ныне видишь ты перед собой.

"Эта грудь - одна сплошная рана,

"Вот моя кровавая броня!

"Узнаешь ли ты Севастиана?

"Узнаешь ли ты меня?

XII

"Но сильней любовь и милосердье

"Жала стрел убийственных твоих:

"Я уход, заботу и усердье

"Близ твоих чертогов золотых,

"Под одною кровлею с тобою

"Находил у праведных людей;

"Я их доброй, ласковой семьею

"От руки спасен твоей.

XIII

"О, как тяжко было пробужденье

"После казни той, когда я ждал,

"Что очнуся в небе чрез мгновенье,

"Осушив страдания фиал.

"Но не мог расстаться я с землею,

"Исцелела немощная плоть,

"И ожившим, цезарь, пред тобою,

"Мне предстать судил Господь.

XIV

"Страха чужд, тебе отдавшись в руки,

"Я пришел принять двойной венец.

"Претерпеть опять готов я муки

"И отважно встретить свой конец.

"Цезарь, там, я слышу... гибнут братья.

"С ними смертью пасть хочу одной!

"К ним иду я кинуться в объятья,

"Цезарь! Я иду с тобой!"

XV

Недвижимо, притаив дыханье,

Как волшебным скованные сном,

Тем словам, в томительном молчанье,

Все внимали трепетно кругом.

Он умолк, и как от грез очнулся

Цезарь, а за ним и весь народ;

Гордый дух в нем снова встрепенулся

И над страхом верх берет.

XVI

"Надо мной ты смеешь издеваться,

"Или мнишь, что кары ты избег!

"Червь со львом дерзает ли тягаться,

"Или с Зевсом смертный человек?

"Испытай же гордой головою,

"Что мой гнев громов небес грозней,

"И что казнь, придуманная мною,

"Когтя львиного страшней!

XVII

"Пусть потрачены те стрелы даром.

"Но палач мой справится с тобой:

"Под тяжелым палицы ударом

"Размозжится жалкий череп твой.

"И погибнешь - миру в назиданье

"Ты за то, что вел безумный спор

"С тем, кто власть свою могучей дланью

"Над вселенною простер!"

XVIII

Он шагнул вперед; и всколыхалась

Словно море пестрая толпа.

В колоннадах снова песнь раздалась,

Свищут флейты, и гудит труба,

Плясуны вновь пляшут по ступеням,