Пантелеймон Романов - Родной язык

К нему все обернулись.

- Ну и что же? - спросил нетерпеливо солдат с чайником.

- Ну, наши на другой же день заметили: чтой-то ты, говорят, вроде как полоумный стал? А я скажу слово, да споткнусь. Думали уж, что язык отниматься стал. Почесть ничего сказать не могу, нету слов, да на-поди.

- Обойтись своим умом задумал, по-иностранному, - сказал угрюмый солдат.

- Целый месяц, братец ты мой, держался.

- Трудно было?

- Не дай бог, прямо как без рук.

- Никто человека не мучает, так он сам себе муку выдумал.

- Бывало, в праздник люди сойдутся, у них разговор идет, а я, как немой, сижу. И взяла меня тоска...

- Чем кончилось-то? - спросил нетерпеливо солдат с чайником.

- Чем?.. Да один раз жена мне похлебкой руку обварила, я как двину ее... С тех пор и пошло.

- Разум прочистило, - сказал угрюмый солдат.

- И прямо, братец ты мой, как гора с плеч, веселый опять стал, разговорчивый, мать твою...

- О, боже мой, - сказала женщина в поддевке, - хоть бы в другой вагон перейти.

Поезд опять остановился у станции. И сейчас послышалось:

- Эй, милый, проходи!

- Лезь, голубь, лезь, мать!..

- Ну, ну, старина, домовой облезлый, карабкайся, мать...

Добродушный солдатик повернул голову к двери, с заигравшей улыбкой слушал некоторое время, потом, ни слова не говоря, ринулся вперед по головам и закричал, что было силы, над самым ухом женщины:

- Го-го-го... Орловские, что ли, мать вашу?!

- Они самые, соколики, - донеслось оттуда.

- По разговору узнал, четыре года там работал.

1918