Пантелеймон Романов - Русь (Часть 2)

И самое дорогое было то, что не было любви. С ней он не испытывал того, что с Ольгой Петровной и даже с Татьяной: боязни показаться нестрастным мужчиной. Здесь было в этом от-ношении совершенно спокойно при тех откровенных товарищеских отношениях в этой области.

Эта девушка не было тою единственною, о которой он думал в мечтах и с которой бы ему, наверное, трудно было в действительности, как с бременем непосильным. Но зато здесь было спокойно и вполне соответствовало тем данным, какими он обладал в этой области.

И если не было жгучих, ослепительных моментов с забвением всего, зато было ровное, приятное состояние легкого волнения, когда они были вместе.

Дожидаться ночи, когда огни в окнах дома гаснут один за другим, потом сидеть украдкой на террасе и, глядя на ее завешенное окно, прислушиваться, все ли легли спать, волноваться, что долго не ложатся... А потом украдкой проходить по дорожке мимо ее окна и осторожно стукнуть в раму в знак того, что он здесь, чтобы она не заснула, и наконец пробираться по темному кори-дору погруженного в сон дома, останавливаться и замирать при каждом шуме - все это давало только одно волнующее и приятное ощущение без всего мучительного и неловкого, что он испытывал почти всякий раз пред лицом настоящей женской любви и страсти.

XLV

На следующее утро, в охотничий праздник Петрова дня, все должны были отправиться на хутор к Александру Павловичу на охоту за утками. Хотя знали, что на следующий день назначе-но заседание Общества, на котором Александр Павлович, как секретарь, должен был присутст-вовать, и ему будет тяжело это после охоты, но жаль было пропускать традиционный охотничий праздник.

Александр Павлович торопил выехать пораньше, чтобы до обеда, если день будет не очень жаркий, успеть поохотиться.

Только что расселись по экипажам, стоявшим вереницей перед подъездом, как зазвенел колокольчик и подъехал Федюков на паре буланых. Он ехал мимо усадьбы из гостей, но, увидев, что в сомовской усадьбе собрался народ и все куда-то едут, он сейчас же завернул во двор.

- Куда так много народу едет? - спросил он, торопливо высунувшись из коляски из-за спины кучера и обращаясь к Валентину, стоявшему на подъезде в белом пыльнике.

- На охоту. Уток стрелять.

- Можно с вами?

- Что же, едем!

- Да! Ну, что сказали Сомовы насчет имения? - спросил Митенька.

- Насчет твоего? Ничего не сказали. Сами они не предложили, а навязывать мне показа-лось неудобно, - ответил Валентин.

- Как же тогда быть? Когда же мы уедем?

- Уедем, - сказал Валентин. - Ведь мы все равно к Владимиру едем. Не десять же покупателей тебе нужно.

- Во-первых, мы едем к нему уже пятые сутки. А во-вторых, и сейчас я не вижу, чтобы мы ехали к нему, а совсем в сторону.

- Заедем и в сторону, - сказал Валентин. - Это беда небольшая.

- Ну, что же застряли-то? - крикнули нетерпеливо спереди.

- Совещание маленькое, - сказал Валентин. - Трогай!

Поезд тронулся и поехал по деревне, будоража собак, которые, растерявшись, не знали, на какой экипаж лаять.

Встреченные мужички сворачивали с дороги и, натянув вожжи, останавливались, пропуская мимо себя едущих и, очевидно, соображая, богомолье это какое-нибудь или свадьба.

Приехали на выезде села мимо кузницы, из земляной крыши которой росла крапива и около станка для ковки стояли, опустив головы, привязанные, чего-то дожидавшиеся лошади. Проеха-ли по гладкой дороге среди полей овса, сочной темно-зеленой ржи, спускались несколько раз под горки с засохшей глинистой дорогой. И наконец вдали, среди ровных, густо заросших хлебов, показалась плоская, потонувшая в зелени хлебов, красная крыша хутора Александра Павловича.

XLVI

Как мне милы эти небольшие усадебки и хуторки, разбросанные среди однообразно ровных полей!

Нигде не бывает так хорошо ранней осенью, как здесь, когда в маленьком садике наливают-ся, созревают и осыпаются дождем сливы, груши и яблоки, которые ворохами лежат потом в подвальце на свежей соломе, и от них в сенях стоит приятный, спертый яблочный дух, бываю-щий там, где сложено много только что снятых яблок.

На солнечной стороне, на подоконниках низеньких окошечек, всегда стоят бутыли, в которых настаиваются на зиму всяких сортов добрые настойки.

И когда подойдет поздняя осень с туманами и унылым серым небом, наступает самое хорошее время для охотника. И каждое утро он первым долгом выходит на крыльцо, где уже визжат собаки, посмотреть погоду и осенние поля с падающим желтым листом на опушке. И вот в одно такое утро, мягкое и туманное, выбирается на охоту с рогом через плечо, с патронами вокруг пояса и с заржавевшим кинжалом сбоку.

Влажная от тумана земля мягко уминается под ногой; березы на опушке и дубы на полянах сонно роняют листья.

Озими, покрытые обильной росой, серый безветренный осенний денек, осенняя тишина полей с их перекрещивающимися травянистыми рубежами и межами с ниточками горько душистой полыни - все это влечет охотничье сердце оставить привычное теплое местечко на диване у окна.

Хорошо бывает, надевши венгерку с меховыми выпушками на груди и карманах, сесть у крыльца в такое серое утро на сухую быструю киргизскую лошадку и, спустив со своры собак, колесить по зеленям, по бурому осеннему жнивью, продираться, нагнув голову и защитившись руками, сквозь чащу осиновой порубки, выезжать на длинные просеки или на полянки. Все тихо, пусто и сонно. На кустах еще держатся капли воды. Трава свежо, по-осеннему, зеленеет, и ровное серое осеннее небо неподвижно.

А когда выпадет первый снег и покроет зимним белым нарядом двор, столбы ворот и замер-зшие озими, приятно после удачной охоты по свежей пороше приехать с хорошей компанией сюда на ночлег.

XLVII

Когда приехали на хутор и вошли через низкую дверь с тяжелым железным кольцом в сени, на всех пахнуло теплым запахом печеного хлеба и жареного лука.

Гости вошли в маленькую переднюю, потолкавшись в тесноте, развесили свои картузы и шляпы на деревянной вешалке и, потирая с дороги руки, прошли в маленькое зальце с тремя окошечками, диваном и столом. На тесовой перегородке у двери висели маленькие стенные часы с гирями и цветочками на циферблате, которые не шли, и стрелки их стояли на половине третьего.

- А у тебя тут хорошо, - сказал по своему обыкновению Валентин, оглядываясь в зальце и таким тоном, как будто хозяин говорил, что у него плохо. - Ты бы нас осенью как-нибудь пригласил на охоту.

Несмотря на то, что Валентин заговорил об осени, у Александра Павловича было хорошо и летом: заднее крылечко с деревянной щеколдой-вертушкой вело на маленькую терраску и в садик, где в жаркие летние полдни, среди теней, солнечных пятен и кустов малины, с нагревши-мся душным воздухом, было приятно разложить под деревом ковер и лежать, прислушиваясь к беспокойному гуду пчел.