Валерий Роньшин - Разговоры Христолюбова с ламповым приемником 1957 года выпуска

Валерий Роньшин

Разговоры Христолюбова с ламповым приемником 1957 года выпуска

Христолюбов сидит в своей комнате, в полной темноте, на полу, прижавшись спиной к горячей батарее парового отопления, и, закрыв глаза, слушает радио. Старенький ламповый приемничек 1957 года выпуска. Радио говорит женским голосом:

-- Вчера в Париже...

-- В Париже, -- с восторгом шепчет Христолюбов. -- В Париже...

-- А завтра в Сингапуре... -- говорит радио.

-- В Сингапуре, -- пробует Христолюбов слово на вкус. -- Син-га-пур.

Громкий стук в дверь прерывает его сладостные мечтания.

-- Кто там? -- спрашивает Христолюбов с замиранием сердца.

-- Откройте, гестапо! -- отвечают из-за дверей.

Христолюбов открывает.

На пороге стоит девственница Раиса. 37-летняя. 96-килограммовая. В руках держит здоровенную белую сумку.

-- Представляете, какой-то дурак выкинул почти новую сумку на помойку. А я не гордая -- я взяла. Буду с ней в магазин ходить. Идите на кухню! Я сейчас...

Христолюбов понуро плетется на кухню. Он знает, что сейчас Раиса начнет рассказывать ему очередной эротический фильм. Каждый день она ходит на эротику. И каждый вечер ругает ее перед Христолюбовым последними словами.

Христолюбов включает на кухне свет. Рыжие тараканы разбегаются кто куда. В дверях возникает Раиса, облаченная в необъятный халат. Тут же ставит на газовую плиту огромную сковородку с кусками сала (она обожа-а-ет шкварки) и принимается подробно пересказывать Христолюбову очередной секс-фильм.

-- Такая дрянь! Одно название чего стоит:

"Девочки с раскрытыми губками". Чувствуете двусмысленность?

-- Чувствую, -- кивает головой Христолюбов, на самом деле чувствуя только запах жарящегося сала.

Раиса твердо решает:

-- Никогда! Слышите, Христолюбов, никогда! я не отдамся мужчине! Чтоб в меня что-то пихали?! Благодарю покорно. Я пока что еще не сошла с ума. Бедные женщинки! Чего только с ними не выделывают эти животные. Просто смотреть противно. Прямо тошнит! А завтра будет фильм "Иди, девочка, разденься". Представляю, что за гадость! Я уже взяла билет.

Раиса принимается за свои любимые шкварки. Христолюбов -- свободный! -спешит к своему любимому приемнику.

Приемник говорит мужским голосом:

-- В Рио-де-Жанейро из зоопарка сбежала пума по кличке Джульетта....

-- Джульетта... -- грезит Христолюбов. ...И видится ему девушка совершенно неземной красоты. У нее огромные синие глаза. Смуглая кожа. И нежный овал лица. Теплый ветер раздувает густые волосы и плиссированную юбку... А под юбкой -- ничего нет! Ну, то есть ноги, конечно, есть... А так: ни-че-го!

Джульетта бежит навстречу Христолюбову! Христолюбов бежит навстречу Джульетте! Волна с пенистым гребнем несется на пустынный пляж!

-- Джульетта уже сожрала одну девочку и двух старушек... -беспристрастно сообщает приемник. И образ девушки с длинными ногами тускнеет... тускнеет... тускнеет...

А за дверью уже скребется старуха Уткина. Христолюбов в коридор выглядывает. Раиса уже храпит в своей комнате. Старуха Уткина пальцем манит:

-- Иди, иди, касатик...

Христолюбов по неровной стенке рукой судорожно шарит в поисках выключателя.

-- Не включайте. света, --старуха Уткина испуганно. -- Они могут увидеть!

-- Кто?

-- ОНИ.

Христолюбов спички о коробок ломает..Одну... вторую... третью... Наконец, в дрожащем пламени четвертой видит морщинистую ладошку. А сверху 20 копеечек одной монеткой.

-- Сходи, сынок. Бога ради, в булошную, -- униженно просит старуха Уткина. -- Купи бабке пряничков.

-- Бабушка, -- тихонько шепчет Христолю-бов и, сам не зная почему, воровато озирается. -- Третий час ночи. Все магазины закрыты.

-- И молочка, милый... -- не слушает старуха Уткина. -- Пряничков и молочка. Да гляди, сдачу не забудь.

Это с двадцати-то копеек...

-- Сами все едят, -- принимается плакаться старуха Уткина. -- Дождутся, когда я засну, встанут потихоньку и лопают. А меня голодом морют.

Христолюбов деньги берет:

-- Утром куплю.

Старуха Уткина нагибается с трудом, створку шкафчика распахивает:

-- Вона сюда, касатик, положи. А я тихонечко буду брать и есть, -старуха Уткина пару раз хихикает беззубым ртом. -- Брать и есть. Брать и...

И вдруг в лице вся меняется, глядя куда-то за Христолюбова. Христолюбов обернулся, холодея... И тут же свет яркий всю кухню залил. Стоит в дверном проеме Сережка. Бабкин внук. Газетку в руках держит.

-- Ты это чего тут, Костяная Нога? -- прозвище у него такое для старухи Уткиной.

-- Ничего, Сереженька, ничего, -- запричитала старуха. И быстро, быстро -- за дверь.

-- Христолюбов, -- говорит презрительно Сережка, -- тебя никогда по темечку топором не били?

Христолюбов головой трясет.

-- Ну тогда читай! -- говорит Сережка и газетой в лицо тычет. Читает Христолюбов:

-- "Творчество сумасшедших..."

-- Да не все, тетеря, а что отчеркнуто! Читает Христолюбов, что отчеркнуто:

--"...особое впечатление производит картина шизофреника С. "Мясной магазин". Мы видим. подсобное помещение магазина с длинным оцинкованным столом для разделки мяса. Два мясника старательно разделывают тушу третьего. Кровь широкими ручейками обильно стекает на пол, выложенный черно-белой плиткой, и оттуда в канализационный люк. На заднем плане, за открытыми дверями мы видим очередь у прилавка и продавщицу в белом халате, взвешивающую -большие куски мяса. Необузданной фантазии шизофреника С. мог бы позавидовать Сальвадор Дали..."

Смотрит Христолюбов на Сережку недоуменно. Не понимает. Сережка говорит небрежно:

-- Шизофреник С. -- это я! Помнишь, в прошлом году меня заперли в сумасшедший дом?

...И опять Христолюбов в своем укромном уголочке. У своего любимого приемничка. И приемничек говорит Христолюбову этак вкрадчиво:

-- Смерть не противостоит жизни. Смерть является продолжением жизни. Есть время жить -- и время умирать... Задумайтесь над этими словами.

Христолюбов задумывается. И слышит, как за дверями шаркающей походкой пробирается из туалета Яков Аронович Берлянд, старый большевик с дореволюционным стажем. Пробирается медленно, постоянно буксуя по дороге. Но специально для таких случаев у него припасена маленькая плеточка. И как только ноги забуксуют, Яков Аронович себя плеточкой по спине р-раз! р-раз! И дальше движется. Но у дверей христолюбовой комнаты забуксовал, как видно, Яков Аронович. Христолюбов со своего места -- помочь! Молодыми руками хвестануть плеткой по спине!

Но Яков Аронович отвел высокомерно.

-- Вы вот что, Христолюбов, -- внушает наставительно товарищ Берлянд, -- надо бы тщательнее убирать места общественного пользования, когда ваша очередь, -- и гордо проследовал в свою комнату. Писать мемуары.