В Розанов - Люди лунного света

Законы о браке у христианских народов, все продиктованные аскетами, или, когда они и светского происхождения, то все же несущие исторический привкус этих монашеских диктовок, остаток этих диктовок, уклон их, план их, - все суть обобщенные, коллективные, нормированные преступления, и даже не могут быть ничем иным как родившиеся от греха. "Боковой рост" нельзя у человека, остановившегося в вертикальном росте, удерживать более, чем на неделю: аскетизм говорит - "удерживай на три года" (эпитимьи), "удерживай навсегда" (монашество), "удерживай у солдат", "удерживай у студента", удерживай "всегда, когда тебе (государству, светской власти) нужно или нравится".

Что привкус этого перешел даже в науку, даже в бесстрастную медицину, наконец даже к лютеранам, якобы "восставшим против католичества и извращений его", можно видеть, напр, из удивительного медицинского спора о том, что лучше - проституция или онанизм? на чем практически следует останавливаться "благосклонным читателям" их советодательных книжек? Причем все в один голос кричат, что "брак следовало бы запретить мужчинам до 25-ти и девушкам до 20-ти лет", хотя сами же, в скотски глупых книжонках своих, всюду пере

249

дают, что начинается онанизм обычно около 14-16 лет и редко позже1... Как мороз стоит в крепкую зиму, так стоит этот столп христианской цивилизации: брак - это скверно, это - оскорбительно для всего чистого и невинного, гнусно для гимназиста и гимназистки, гнусно для студента, помеха солдату, помеха учебе, разорение для рабочего и бедняка; а проституция для всех этих состояний, для гимназистов, солдат, студентов, для разведенных, для вдовцов есть естественная и нисколько не зазорная, к тому же дешевая и удобная форма полового общения". "Ведь потихоньку"... И соглашаясь, что "потихоньку" - стоят на этом поп, пастор, ксендз, ученый профессор и обычный врач, один "отпуская грех на исповеди", а другой "прописывая ванны" сифилитику, кто за пять рублей, а поп обычно за 50 копеек. И этому вторят государственные мужи, "уже тайные советники" и "гофраты", помахивая седеющими главами: "Как, неужели же вы хотите допустить, чтобы гимназист в мундире (лет 18-ти детина, давно бреющий бороду) носил на пальце обручальное кольцо и... и... имел детей! - какое неприличие!!". "Или чтобы гимназистка 16-17-ти лет отвечала урок математики у доски, имея на глазах всего класса и перед учителем беременный живот?!! О, позор!!!"... И невозможно сих старцев убедить, что ведь закон же (даже наш несовершенный закон) позволяет брак 18-летнему и 16-летней, и что же за "позор", в чем позор гимназисту и гимназистке быть в "узаконенном состоянии"? А забота о детях, забота о будущем заработке и пробуждение всех сокровищ отцовского и материнского сердца сделали бы из юноши и отроковицы - людей прекрасных, с чувством долга в себе, с ответственностью в себе...

Нельзя ни в чем убедить. Оставим эти темы. Раз брак 69-летнего старца не "оскорбляет" юриста, попа, медика, не есть грех, для церкви, не есть вред для государства и общества, а брак цветущих невинностью и силами 16-летнего и 14-летней есть "грех", "вред" и "отвратительная безнравственность" для всех их, то тут - могила, все кончено, "дважды-два = семь" и проч. Тут надо пройти и умереть цивилизации, культуре (культуре аскетизма), пройти целому циклу человечества; и начаться совсем новому летосчислению, чтобы люди вдруг начали слышать, понимать и видеть, что 2x2 = 4.

Оставим это.

--------------

1 См. д-р Форель: "Половой вопрос"; да и во множестве книжек, просмотренных мною для этой главы, мелькает этот совет. Совет онанировать (вместо проституции, угрожающей заражением), давали "ех cathedra" [с кафедры - лат.], на лекциях, некоторые профессора Петербургской медицинской академии студентам-слушателям, о чем мне сообщил отец одного студента, С. В. Б-х.

250

Очевидно, сила бокового роста соответственна всегда силе вообще роста, силе крепости и внутренней деятельности организма. Она у отдельных субъектов не одинакова - и происходит эта неодинаковость, вероятнее всего, от энергии зачатия. Как-то верится, думается, что оно дает импульс всему; и туг Уфимским стих Майкова "о стреле, летящей далеко", когда предваритель-но лук был "туго натянут". Высокое здоровье и красоту древних греков, палестинских евреев и теперешних мусульман можно, между прочим, объяснить тем, что муж посещает жену свою, живущую отдельно в своем шатре: тут совокупление происходит так нежно, ласкаясь, так свежо и, в заключение, так сладко и напряженно, с такой большой активностью в себе, как у нас случается, когда муж с заработка в недалеком городке или с ямщичьей поездки возвращается в дом "на побывку". А несколько обломовский характер вообще русских, как племени, как массы, происходит едва ли не от "родительских кроватей", еженощного спанья вместе жены и мужа. При этом условии привычно все слёживается, формы приспособляются одна к другой, - детей рождается очень много в населении, но с невысокой жизненностью, вялых, анемичных, бесталанных, склонных к заболеванию. Известно, что детская смертность в России велика, как нигде. Нет бури, а все дождичек. Между тем только из бури выходит - талант, красота, сила, жизненность. При "побывках домой" или при "посещениях шатра" (одной из жен), как и в священное установление "субботы", - как известно, начинающейся у евреев с появления первых вечерних звезд пятницы и, следовательно, центрально вмещающей в себя ночь с пятницы на субботу, когда "старое благочестие каждого еврея требовало родительского совокупления" (признание мне одного еврея), - во всех этих трех случаях разыгрывалась гроза страсти, и естественно она разыфывалась во всех красотах своих, так запечатленных в "Песни Песней": "Да лобзает он меня лобзанием уст своих"... У нас все это проходит сонно. Нет священства, а только "нужда". Праздник не окружает совокупления, как у евреев их Суббота и у мусульман Пятница... Между тем совокупление должно быть именно не "нуждою", "сходил" и заснул... вовсе нет: оно должно быть средоточием праздничного, легкого, светлого, безработного, не отягченного ничем настроения души, последним моментом ласк, нежности, деликатности, воркованья, поцелуев, объятий. Но как у нас в старомосковскую пору новобрачных, даже незнакомых друг другу, укладывали в постель и они "делали", так и до сих пор русские "скидают сапоги" и проч., и улегшись "делают", и затем - засыпают, без поэзии, без религии, без единого поцелуя, часто без единого даже друг другу слова! Нет культуры как всеобщего - и нет явлений, единичностей в ней, нет еди

251

ничных праведных, благочестивых зачатий (кроме счастливых редких случаев).

Брак и семья в Европе органически, окончательно испорчены, и не расцветут, пока не отцветет Европа. Весь цветок Европы - черный, и белая роза вырастет только на ее могиле.