Николай Рубан - Хомяк в совятнике

Ближайшее будущее было - как свинцовый грозовой фронт без конца и края, а я перед ним - как легкий спортивный самолетик: ни подняться, ни облететь класс у меня не тот, мощи не хватит. И на запасной аэродром не уйти - нету его просто. Остается стиснув зубы, переть вперед, да молиться, чтоб кривая вывезла. Но пока гроза еще не начала швырять самолетик, как беспомощную бабочку, у пилота есть еще пара свободных минут, чтобы напоследок глубоко вздохнуть, на солнышко глянуть, сигаретой затянуться, да вспомнить что-нибудь доброе - потом времени на это не будет. И я направился к зоопарку. Чтобы хоть ненадолго отдохнуть от напастей, чугунной плитой свалившихся мне на шею.

Зоопарк жил своей жизнью - добрый и безмятежный параллельный мир посреди безумного мегаполиса. Здесь даже не был слышен уличный шум. Хотя, скорее всего, я его просто не замечал, бездумно поглощенный созерцанием существ, которым не было никакого дела до нашей суеты. Я неторопливо брел между клеток и вольеров и с давно забытым веселым удивлением узнавал в обитателях зоопарка нас с вами.

Глядя на карамельно-розовых фламинго - грациозных, нескладно-изящных, с дивными горбатыми клювами, я почему-то сразу вспомнил французов. Неторопливо-мудрый, с ласковыми шоколадными глазами красавец жираф Самсон Ленинградов в прошлой жизни был, наверное, нашим профессором прикладной математики Азаровым - доктором наук и мастером спорта по альпинизму, грозой наших зачеток и сердец первокурсниц.

Бредущий крадущейся походкой бурый сип хищно втягивал голову в сутулые плечи и с тоскливой злобой поглядывал на меня поверх могучего белого клюва ни дать, ни взять бандит Горбатый из Говорухинского "Места встречи... ".

Невольно я задержался у клетки длиннохвостой совы-сипухи. На первый взгляд, ничего в ней не было особенного. Но чем больше я смотрел на нее, тем больше она мне нравилась. Опрятная, чистенькая, скромно сидящая в уголке вылитая симпатичная застенчивая монашка. Прелесть, а не птица. Эх, а ведь сколько славных девчонок остаются без своего женского счастья только из-за того, что нам, дуракам, в первую очередь яркие перышки в глаза бросаются. Приглядеться повнимательнее - ведь такая красота откроется! А нам все некогда.... Но куда это моя прелесть смотрит? Куда-то вниз. Что она там увидела?

Из-под перевернутой алюминиевой плошки на полу совятника неторопливо выбралсяхомяк. Серый, размером с крупную мышь. Потянулся, зевнул, повертел щекастой головой и принялся озадаченно чесаться задней лапкой. Ребята, где это я? Куда это я попал? Все такое вокруг незнакомое.... И от внезапной жалости к этому малышу-нескладехе я аж прикусил кулак. Эх, парень, вот ты п о п а л.... Ну точно как я. Еще минута-другая, и все. И не потому, что ты дурак - ты такой, каким тебя природа создала, и в своей клетке или норке ты был вполне адекватен. Жил себе спокойно, чесался, щеки пшеном набивал, никого не трогал и был доволен жизнью. Но вот просто сложилось так, что угораздило тебя родиться в том месте, где вашего брата для корма выращивают. И ни в чем ты не виноват, просто так вышло....

Сова, между тем, неторопливо и бесшумно спорхнула вниз, с интересом глядя на хомяка. Как это я его ночью не заметила во время кормежки? Ну ничего, легкий полдник - вещь очень даже приятная.... Хомяк испуганно замер, потом неловко засеменил в угол клетки. Сова перепорхнула за ним следом.

И вот ведь что самое жуткое - не было в ее поведении ничего такого кровожадного, злобного. Только стремление к порядку. Что это такое? Мясо себя так вести не должно. Оно должно спокойно лежать и ждать, пока его съедят. Чего это ты разбегался, глупый? Сиди спокойно, так лучше будет, для тебя же стараюсь.

Вот точно так же, наверное, старательный, благочестивый и туповатый инквизитор старался поскорее отправить на костер еретика, искренне заботясь о спасении его души и недоумевая, почему этот идиот не понимает своего счастья.

- Бабуль, смотри! - прилип к ограждению пухлощекий карапуз в вязаной шапке с помпоном, - Сова мышку поймать хочет!

- Ох, Димочка, - забеспокоилась подошедшая бабушка, - Пойдем отсюда, ничего тут интересного. Вон- кенгуру прыгают, пойдем...

- Не пойду! - вцепился в трубу ограждения пацаненок, - Она его съест! Бабуль, скажи ей!

- Пускай съест! - живо встряла девчушка с кукольным личиком, - Я ни разу не видела! - И вот ведь свинюшка маленькая, во все глаза смотрит, аж рот разинула.

- Ты что, дура! - мальчишка готов был уже зареветь, - Он же живой!

- И пускай! - ликовала маленькая эсэсовка, - Давай, совушка, хватай его!

Никогда не думал, что смогу возненавидеть ребенка. Черт. Отдохнул, называется. Сваливать отсюда, сваливать... Я встал, чтобы уйти, не оглядываясь, но никак не мог оторвать взгляд от клетки, где совершалось аккуратное, опрятное, неумолимое убийство. Сова деловито загнала хомяка в угол возле сетки, растопырила очень красивые полосатые перья. Вот и все...

И тут хомяк вдруг повел себя совсем не по-хомячьи. Рывком вскочил на задние лапы, выставил передние, оскалил зубы (хотя какие у него там зубы название одно). И скакнул на сову, пытаясь тяпнуть ее прямо в клюв! Сипуха оторопела. Ничего себе заявочки! Совсем закуска обнаглела. Хомяк скакнул еще раз. Сова села на хвост. Но быстро пришла в себя - нет, не пропали охотничьи инстинкты, просто притупились немного от сытой жизни. В следующий момент она цапнула когтистой лапой то место, где мгновение назад был хомяк - гм, утратила немного навык. Ну ничего, сейчас, сейчас...

- Ба-бу-ля-а!! - зашелся в отчаянном реве пацаненок Димка, молотя ладошкой по сетке, - Ну прогони ты ее! Не трогай мышку, дура!!

У клетки начал собираться народ.

- Не, ну это ваще дурдом, - озабоченно проговорил тощий, как грабли, парнишка с сосисками-дрэдами на голове, - Что, нельзя их в другое время кормить - надо, чтоб чипиндосы всякие видели?

- Когда положено, тогда и кормят! - отбрила его красивая ухоженная мама маленькой садистки. Судя по всему, ей тоже нравилась сцена охоты. - Будут тут еще всякие хиппари сопливые советы давать!

- Херня это все, - осторожно возразил "сопливый хиппарь", - Они на воле по ночам жрут, пускай бы и кормили их по ночам, пока не видит никто...

- Уйди, дура такая! - бился в истерике Димка, - Тьфу!

Он плюнул в сову, но слюни только потекли по его трясущемуся подбородку.

Э-э, пропади оно все пропадом! Я поднырнул под ограду, двинул кулаком по гладкой сетке. Хоть бы хны. Тонкая, но прочная, зараза. Я суетливо раздернул молнию сумки, выхватил бокорезы. Прочная, да тонкая... Двумя щелчками перекусил соединения полотен сетки, рванул отошедший край на себя, сунул руку внутрь.

- Айда сюда, парень!

А еще говорят, что у хомяка ума - с горошину. Серый комочек метнулся прямо ко мне на ладонь, я вытащил его наружу - встрепанного, дрожащего, обалдело вертящего розовой мордочкой с черными глазами-бусинами.