Аркадий Аверченко - Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй

Обыкновенно при таких случаях происходит новое странное зрелище: обступившие товарища другие, похожие на него, существа зажимают себе руками рты, отвертываются в сторону, причем тело каждого судорожно подергивается, и издают какие-то особенные, трескучие звуки, судя по колебанию ветвей кустарников. Следует ли смотреть на это как на выражение их горести по поводу неудачи их товарища, или же они таким образом совершают обряд моления своим богам о том, чтобы тот в следующий раз был счастливее, я пока еще не в состоянии решить. Сам чемпион, в конце концов, простирает обе крепко сложенные руки к небу и возносит, вероятно, тоже молитву, нарочно составленную на такие случаи».

Описав игру в крикет, небесный наблюдатель в таком же роде может описать и наши бильярдные терзания, мучения лаун-тенниса, пытки в крикет и прочие наши «благородные» забавы. Но, быть может, ему никогда не придет в голову догадка, что большая часть нашей породы, которая так гордится своей цивилизацией, оказалась настолько легкомысленной, что не нашла другого способа убивать свое праздное время кроме игр, отличающихся от игр первобытных дикарей разве только тем, что эти игры производятся в наше время, а не в давно прошедшее.

Один из моих знакомых, человек средних лет, магистр Кембриджского университета, сознался мне однажды, что он никогда не чувствовал такого полного удовольствия, как в тот день, когда ему удалось прокатиться верхом… на палке! Красноречивый комментарий к нашей современной цивилизации!

«Певцы пели; строители строили; художники создавали свои чудные грезы», — сказал один поэт, а мы от себя добавим: борцы за мысль и свободу умирали смертью мучеников; из костей невежества выросло знание; цивилизация с огромным трудом прокладывала себе путь в течение многих тысяч лет — и все это лишь для того, чтобы наша цивилизованная разновидность могла находить самое великое наслаждение в жизни в подшвыривании мячика куском дерева!

Сколько напрасно было затрачено в эти тысячи лет человеческой энергии и человеческих страданий! Такой венец счастья мог быть добыт человеком несравненно раньше и гораздо легче. То ли было назначено нам? Находимся ли мы на верном пути? Игра детей мудрее. Ободранная кукла представляется ребенку принцессой. В возведенных им песочных зданиях обитает чудовище-людоед. Ребенок создает свои игры с помощью одного воображения. Его игры имеют некоторое отношение к действительной жизни. Одни взрослые нынче удовлетворяются ударами по мячику! Большинство человечества осуждено так напряженно трудиться ради куска хлеба, что совершенно лишено времени и возможности развивать свой мозг. Цивилизация устроила так, что лишь привилегированное меньшинство имеет досуг, необходимый для развития мозга. А чем отвечает на этот дар привилегированное меньшинство?

«Мы, — говорит оно, — не хотим ничего делать для мира, который питает, одевает и окружает нас роскошью. Мы хотим посвятить свою жизнь единственно тому, чтобы сбивать шары, смотреть, как сбивают их другие, спорить друг с другом насчет того, кто может считаться самым ловким и искусным в сбивании шаров».

И что всего хуже, большая часть человечества, работающая до полного изнеможения, чтобы поддерживать этих «игроков» в полной праздности, сама же восторгается ими. «Фланелированные шуты», «запачканные олухи», как титулует их печать, являются любимцами трудящихся масс, их героями, их идеалами…»

Один знатный восточный человек отбывал с наших берегов на родину. Прощаясь с ним на палубе парохода, молодой дипломат, приставленный к этому человеку на время его пребывания в Лондоне, спросил его:

— Как понравилась вашей светлости Англия?

— Слишком много женщин, — лаконично ответил важный уроженец Востока и спустился в свою каюту.

Молодой дипломат вернулся на берег в глубокой задумчивости. В тот же день вечером он явился в наш клуб и передал нам слова восточного гостя, и мы принялись обсуждать их.

Разве маятник качнулся слишком далеко в одну сторону? Верно ли краткое, но многозначительное замечание восточного жителя, человека, очевидно, очень наблюдательного и неглупого? Если подумать хорошенько, не окажется ли и в самом деле, что весь Запад отдан во власть «вечно женственному»? Посетитель с Марса или Юпитера, наверное, назвал бы нашу страну женским ульем, в котором скромно одетый мужчина держится при том лишь условии, чтобы он делал всю трудную работу и старался приносить как можно больше пользы. В прежние времена мужчина наряжался в дорогие цветные ткани и посещал зрелища один, без женщины; ныне же наряжается со всевозможной роскошью и красочностью женщина и посещает зрелища, которые устраиваются почти исключительно для нее. Одетый в неказистую, пожалуй, даже подавляющую своей простотою одежду, мужчина сопровождает женщину лишь для того, чтобы таскать за нею необходимые ей, по ее мнению, в театре вещи и подзывать ее экипаж. Среди трудящихся классов жизнь, по необходимости, остается примитивной; нравы жителей пещер сохранились во всей своей полноте среди обитателей фабричных кварталов. Но в высших и средних слоях общества мужчина, бесспорно, стал слугою женщины.

Помню, как-то раз в моем присутствии одна мать разъясняла своему маленькому сыну обязанности мужчины. В доме у них гостила маленькая племянница хозяйки. Дети, как водится, часто ссорились из-за игрушек и разных пустяков, и вот мать внушала мальчику, что он, как мужчина, обязан во всем беспрекословно уступать своей маленькой гостье. Если ей понравится что-нибудь из его вещей, то есть какая-нибудь игрушка или книга, то он должен сейчас же предоставить эту вещь в пользование девочки.

— Но почему же так, мама? — недоумевал мальчик.

— А потому что ты — мужчина, — отвечала мать. — На то ты и родился маленьким мужчиной, чтобы угождать маленьким девочкам; а когда сделаешься большим мужчиной, то должен будешь угождать и большим девушкам.

Долго толковала мать в таком духе, пока сынок не проникся ее идеями. И с той минуты, что бы ни делала девочка, что бы ни схватила и ни сломала из его любимых игрушек, какую бы из его лучших книг ни изорвала, — он храбро удерживался от желания отмутузить ее за это; напротив, даже всячески старался выразить, что его это нисколько не огорчает и он очень рад, что его дорогая кузиночка так славно забавляется на его счет.

Девочка всегда выхватывала у него из-под носа самые любимые его лакомства. Все ее шалости, иногда довольно серьезные, сходили ей с рук безнаказанно. Мальчика мать заставляла и учиться и кое-что делать по дому, но девочка все время только и знала объедаться фруктами и сластями, баловаться и озорничать. Наконец мальчик не выдержал и спросил у матери: